Формула огня - Джек из тени

— На убой, — выдохнул Штайнер.

— На партизанскую войну, — поправил я его, не отрывая взгляда от жены. — Ваша задача не вступать в генеральное сражение. Ваша задача стать для них занозой в заднице. Постоянной, болезненной, кровоточащей. Нападать на караваны, сжигать фураж, убивать мелкие отряды. Вы должны оттянуть на себя их силы, заставить их гоняться за вами по всей степи. И самое главное, вы должны найти и спасти выживших и всем нам выиграть мне время.

Я подошёл к ней вплотную, её лицо было бледным, но спокойным. В глазах не было страха, только понимание. Она знала, что я посылаю её на самоубийственную миссию.

— Я справлюсь, — тихо сказала она.

— Знаю, — так же тихо ответил я. — Возвращайся домой, помни, я жду тебя обратно.

Затем я повернулся к остальным.

— Основные силы остаются здесь. С генералом Штайнером и со мной. Мы не будем строить стену, чтобы остановить цунами. Мы построим плотину с системой шлюзов, создадим фильтр.

Я смотрел в их ошарашенные, ничего не понимающие лица и знал, что самая тяжёлая часть ещё впереди. Мне предстояло объяснить этим людям, воспитанным на кодексах чести и рыцарских балладах, что такое промышленный подход к человеческому отчаянию. И я знал, что им это очень не понравится.

Я дал им несколько секунд, чтобы переварить услышанное. Судя по выражению их лиц, получалось плохо. Генерал Штайнер смотрел на меня так, будто я только что предложил ему съесть собственную лошадь. Фон Клюге, мой паникёр-интендант, казалось, вот-вот хлопнется в обморок, его рука судорожно теребила воротник, словно тот мешал ему дышать. Даже мои «Ястребы», самые верные и проверенные, смотрели на меня с плохо скрываемым недоумением. Разделить армию перед лицом двух угроз? Отправить лучшую, самую мобильную её часть в самоубийственный рейд? Это противоречило всем канонам военной науки, которые я сам же в них и вбивал.

— Фильтр? — наконец выдавил из себя Штайнер, и в его голосе смешались недоумение и подозрительность. — Что ещё за фильтр, магистр? Вы собираетесь просеивать их через сито, как муку?

— Именно, генерал, — кивнул я, подходя к карте и расчищая на ней место от посторонних бумаг. — Только вместо муки у нас будут человеческие жизни, а вместо сита система, которую мы построим.

Я взял кусок угля и прямо на карте, поверх изгибов рек и обозначений лесов, начал чертить.

— Смотрите. Наше людское цунами нельзя остановить стеной, его просто смоет. Но его можно направить в заранее подготовленное русло, разбить на потоки, снизить его разрушительную силу и использовать энергию воды в своих целях.

Я обвёл широкую долину перед Глоткой Грифона.

— Вся долина превращается в один большой приёмный пункт. Мы разделим её на три зоны. Зона «А», красная, это первый контакт. Здесь, на входе в долину, мы ставим первый кордон. Жесткий, без сантиментов. Задача — полная остановка потока, первичный досмотр и разоружение.

— Разоружение? — переспросил Штайнер. — Они же будут сопротивляться! Среди них есть вооружённые отряды, остатки разбитых армий!

— Поэтому кордон и будет жёстким, — отрезал я. — Пулемётные гнёзда на склонах, несколько рядов колючей проволоки. Любая попытка прорваться с оружием будет пресекаться немедленно и максимально жестоко. Огонь на поражение без предупреждения. У них будет выбор: либо они бросают оружие и входят в нашу систему, либо умирают на подходах. Уверен, большинство выберет первое. Тех, кто выберет второе, мы просто закопаем, экономия ресурсов и на наших нервов.

Фон Клюге издал звук, похожий на стон.

— После разоружения они попадают в зону «Б», жёлтую. Это и есть сам фильтр, гигантский накопитель, разбитый на сектора. Сектор один мужчины. Сектор два женщины и дети. Сектор три больные и раненые, это карантин.

Я посмотрел прямо в глаза Штайнеру.

— И вот здесь начинается самое интересное, генерал. Полная проверка. Каждого. До гола.

По каземату пронёсся гул возмущения. Даже мои офицеры были шокированы.

— До гола⁈ — взвился один из аристократов. — Но это… это же бесчестно! Обыскивать женщин… стариков…

— Вы снова забылись, барон! Честь, это привилегия тех, кто не борется за выживание, — холодно парировал я. — А мы боремся. По докладам разведки, тёмные эльфы используют артефакты для маскировки. Маленькие амулеты, кольца, вшитые в одежду рунические пластины. Один такой шпион, пропущенный в тыл, может устроить саботаж, который будет стоить нам сотен жизней. Поэтому, тотальный обыск. Мои неко, с их острым зрением и чутьём на магию, и самые верные люди будут проводить досмотр. Любой подозрительный предмет изымается и уничтожается. Любой, кто сопротивляется, отправляется в тюрьму для дальнейшего, более подробного допроса с пристрастием.

Я сделал паузу, давая им осознать масштаб происходящего.

— Параллельно работает медицинская служба. Осмотр каждого, кто хочет пройти в герцогство. Вши, дизентерия, любая зараза. Больных немедленно в карантинный сектор. Мы не можем допустить эпидемии, она добьёт нас быстрее любых эльфов.

Я перевёл взгляд на фон Клюге, который, казалось, уменьшился вдвое.

— А вот здесь, интендант, начинается ваш личный ад и ваш звёздный час. Питание. Мы будем кормить их, но не досыта. Вы рассчитаете рацион до последней калории. Похлёбка из отрубей и овощных очистков, кусок хлеба. Ровно столько, чтобы они не умерли с голоду, но и не имели сил на бунт, вода по расписанию. Это не курорт, это конвейер.

— Но… но это же сотни тысяч ртов! — пролепетал он, его губы дрожали. — У меня нет таких запасов! Мы сами сядем на голодный паёк через неделю!

— Вы не поняли, интендант, — я наклонился над столом, и мой голос стал тише, но от этого только злее. — Это не благотворительность. Это не спасательная операция, это промышленная добыча ресурсов.

Они уставились на меня, не понимая.

— Каждый мужчина, прошедший через фильтр и признанный годным, это не голодный рот, а потенциальный солдат. Мы отбираем всех, кто способен держать оружие. Создаём из них новые полки. Обучаем, вооружаем и бросаем в бой. Они потеряли всё, дома, семьи. У них нет ничего, кроме ненависти. Это лучший рекрутский материал, о котором можно только мечтать.

Я выпрямился.

— Каждый ремесленник, кузнец, плотник, кожевник, это не беженец, а рабочий для мануфактур. Мы отправляем их в тыл, на заводы, где они будут ковать мечи и чинить винтовки, шить одежду. Каждый крестьянин, это рабочая сила для полей, которые весной некому будет засеивать. Мы даём им еду