Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

Не знаю, какие сейчас цены на такие имения. Продают их не каждый день и даже не каждый год. В этом гектаров семьдесят земли, строения разного предназначения, десятка два рабов, пара сотен овец, десятка три голов крупного скота, включая племенных кобыл, большой птичник. В сравнении с вавилонскими ценами дороговато, в сравнении с халебскими — дешево. Раз само плывет в руки, надо брать, иначе удача обидится.

— Что ж, пожалуй, куплю, но мне потребуется время, чтобы забрать свои деньги у ростовщиков, — решил я.

— Если они у тех, кого тебе посоветовал дедушка, как он мне говорил, то мы можем просто переоформить твои вклады на меня. Я тоже держу деньги у них, — предложил Ганнибаал.

Мы тут же отправились к ростовщикам, которые выбежали все вдруг из своих лавок, увидев знакомый портшез, и буквально с головы до пят облили юношу словесным елеем. Вопрос решился мигом. Мои деньги с учетом набежавших процентов стали чужими. Оставалось подождать, пока я схожу домой и принесу расписки на денежные вклады. За это время был составлен на папирусе договор в двух экземплярах, который заверили шесть свидетелей-ростовщиков. Нет честнее людей, чем представители этой профессии, если это выгодно. На лицах было выражение, точно именно они прикупили загородное имение, причем по одному каждый.

Глава 60

Все оказалось не так радужно, как я предполагал. Предыдущий владелец имения перед смертью и/или его внук после нее успели распродать часть рабов и скота. Первых осталось двенадцать душ, причем старики и подростки, а на выгоне паслись всего полтора десятка овец и баранов, пара волов, три нагулянные кобылы и матерый осел-производитель. Все мулы, включая однолеток, были проданы, и пару перегнали в конюшню Ганнибаала вместе с верховыми лошадьми. Земли, видимо, никого не заинтересовали. Половина их приходилась на пастбище с изгородью из каменных столбов и жердей. Вторая половина была разделена на четыре части: три поля одинакового размера, на которых, чередуя, выращивали ячмень в холодное время года, или огородные культуры в теплое, или держали под паром, и сад с разными фруктовыми деревьями, растущими вперемешку. Видимо, добавляли те саженцы, которые сумели достать, размещая, как попало, и следили плохо, не обрезали, не окапывали, не белили. Как-нибудь само вырастет. Скорее всего, предыдущий хозяин приобрел имение по случаю и по ходу дела учился сельскохозяйственным премудростям. Учителя были ненамного образованнее или опытнее.

Двухэтажные каменные строения образовывали замкнутый прямоугольник, разделенный на две неравные части одноэтажной постройкой: меньшая, по площади более моего первого загородного дома, была жилой с погребами и кладовыми, а большая — хозяйственной с сыроварней, амбарами, сеновалами, ямами для зерна, вместительной кошарой, конюшней на тридцать шесть стойл, курятником, сильно опустевшим, и голубятней. При прежнем хозяине в теплое время года три раза в неделю отвозили в город торговцам на перепродажу корзины с куриными яйцами и один раз — с живой птицей, баранами и овечьим сыром, но теперь самим едва хватало.

Мне показалось, что рабы обрадовались, узнав, кто будет их новым хозяином. Наверняка обменивались информацией с Рианом и Кили. Жили ведь рядом и время от времени ходили друг к другу в гости. Предполагаю, что обо мне услышали не самые жуткие истории. По крайней мере, кормлю я хорошо, не жалуются. Разве что вином не балую. Так при предыдущем хозяине, как шепнул мне Риан, и вовсе его не видели, даже по праздникам. Руководил ими старый раб-грек по имени Леокрит. Он был образованным — умел считать до ста и помнил отрывки из «Илиады» и «Одиссеи». Мы с ним пересекались раньше по делу. Хорошо отстаивал интересы своего хозяина и держал рабов в узде. Мне как раз такой и нужен.

Первым делом я перевез в купленное имение запасы зерна, бобов, овощей и сена переселил в него рабов. В старом оставил только мед и вино. В нем будут жить Риан с женой, сыном и невесткой — одной из молодых рабынь, привезенных с острова Британия. Как подсказала Айрис, Эмин неровно дышал на нее, а парень уже подрос, пора надеть хомут, чтобы не задурил. Пусть эти две семьи занимаются моим первым загородным приобретением. Когда надо будет, пришлю им помощников. Оставшихся трех молодых рабынь сделал женами юношей, которые достались мне вместе со вторым имением. Распределил на глаз, но сказал женихам, что могут поменяться. Не решились. То ли угадал, то ли им без разницы, кому засунуть, лишь бы побыстрее. Еще одному пацану было лет двенадцать. У него женилка пока не выросла, подождет. Вместе с ними мне достались три пожилых семейных пары и жена Леокрита — женщина лет тридцати пяти, кривая на левый глаз. Она была иллирийкой, хорошо доила овец и делала сыр.

Перевел в приобретенное имение и ослиху с двухлетним ее сыном. Второго, однолетнего лошака, произведенного от моего жеребца, оставил в старом. Пусть помогает Риану в мелких работах. В этом году должна ожеребиться еще одним лошаком, а дальше пусть рожает от осла. Теперь есть, кому покрывать ее. Лучше иметь ослов, чем лошаков, потому что последние такие же упрямые, как первые, но тормозные, такое впечатление, что в роду у них были черепахи. Лучший вариант — мул. Он крупнее их обоих, терпеливее, спокойнее, дружелюбнее, если не издеваться над ним, и при этом больше груза перевозит.

Я осмотрел поля и огороды, убедился, что засолены, пусть и не критично. Сразу отправил бригаду на разведанные ранее выходы гипса и фосфоритов, чтобы наковыряли, обработали до нужного состояния и рассыпали на пастбище, полях и в саду. По мере доставки удобрений вносили их в почву. Сперва обработали поля, на одном из которых посеяли ячмень. Потом занялись садом. Я провел мастер-класс с молодыми рабами, показал, как заботиться о деревьях. Следующим было пастбище, почти половину которого, самые плешивые места, вспахали и засеяли многолетним диким клевером. Я случайно наткнулся на это растение в прошлом году во время геологических изысканий и заготовил семена для своего сенокоса. Собирался посадить в старом имении на втором поле через три года, когда на первом надо будет сменить люцерну. Пригодились раньше, пусть и в другом месте. Пока что это растение не в ходу у полеводов Средиземноморья. Кстати, такой же хороший медонос, как и люцерна. Пчелы скажут мне спасибо.

С наступлением холодов я с семьей и, так сказать, ближним кругом рабов, перебрался в город. Не знаю, почему Айрис