Президент Всея Руси - А. Полевой

Алексей IV Ангел сидел напротив Ярослава — высокий, худощавый, с тёмными глазами, в которых читалась как усталость, так и жажда власти. Его одежда была приличной, но не богатой. Он выглядел скорее беглецом, чем претендентом на трон.

— Благодарю, что согласился прийти, — сказал он, говоря на ломаном славянском — твоя помощь была неоценимой и помогла мне сбежать из плена.

— Благодарю за приглашение, — ответил Ярослав, не сводя взгляда с его лица.

Леонид перевёл беседу на греческий, чтобы Алексей мог говорить свободнее. За столом также присутствовали два его советника — один, пожилой, с лицом, изрезанным морщинами, второй — молодой, с недоверчивым взглядом.

Беседа началась с общих тем: о путешествии, о городе, о том, как Ярослав добирался до Царьграда. Но вскоре разговор перешёл к делу.

— Мы нуждаемся в союзниках, — сказал Алексей. — И я знаю, что Красноград может стать одним из них.

— Да? — спросил Ярослав. — Чем же мы можем быть полезны?

— Ваша армия уже показала силу. Ваш флот начинает становиться реальной угрозой для тех, кто считает южные воды своими. Вы можете стать нашим надёжным партнёром в торговле… и не только.

Ярослав слушал внимательно, но внутри уже понимал — это лишь завеса.

— Что ты хочешь взамен? — спросил он прямо.

Алексей улыбнулся.

— То, что любой правитель желает от своего союзника: помощь в восстановлении порядка, доступ к вашим портам, возможность торговать без налогов… и немного золота, чтобы вернуть себе трон.

Ярослав чуть заметно усмехнулся.

Вот оно — подумал он. — Сначала красивые слова, потом — настоящие требования.

— Золото — не проблема, — сказал он. — Если ты действительно сможешь вернуть себе власть. Проблема в том, что я не собираюсь платить за то, чего ещё нет.

— Тогда давайте обсудим условия, — сказал Алексей.

И они начали торговаться.

Условия были непростыми. Алексей хотел:

Право беспошлинной торговли для всех византийских купцов в Краснограде.

Возможность использовать порты Дона и Азовского моря как свои собственные.

Субсидию на восстановление армии.

И, конечно же, долю от будущих доходов от соляных и железных шахт.

Ярослав внимательно слушал, кивал, задавал вопросы. Иногда казалось, что он соглашается. Иногда — возражал. На самом деле, он уже понимал, что всё это — маскировка. Алексей не просил помощи. Он требовал зависимости.

Он хочет сделать меня своим вассалом, — думал Ярослав. — Не явно, не грубо, а мягко, через договорённости, которые будут расти как грибница. Сегодня налоги, завтра — право на судоходство, послезавтра — право на назначение местных правителей. Так они всегда делают — сначала дружба, а потом ты попадешь под полный контроль.

Но он не стал отказывать сразу.

— Я могу согласиться на часть условий, — сказал он. — Но только если получу взамен нечто большее.

Алексей нахмурился.

— Что именно?

— Я хочу официальное признание. От имени императора. Признания моего положения как главного представителя всех русских княжеств.

Советники переглянулись. Леонид тоже насторожился.

— Это слишком много, — сказал старший советник. — Ты не князь Киевский. Ты даже не великий князь.

— Но я контролирую ключевые пути. У меня есть армия, флот, экономика. И я готов помочь тебе вернуть трон. Без меня ты останешься в тени. Со мной — ты получишь не просто деньги, но и легитимность.

Алексей задумался.

— Что ты хочешь в документе?

— Ничего лишнего. Просто указание, что я являюсь главным представителем всех русских земель. Что все князья должны уважать мои решения в вопросах внешней политики и торговли. Что я имею право действовать от их имени в отношениях с другими государствами.

— Это почти царь, — заметил молодой советник.

— Почти, — согласился Ярослав. — Но не совсем. Пока.

В какой-то момент Ярослав, чтобы смягчить формулировку, добавил:

— Назовите это как хотите. Главное, чтобы другим было понятно, что я не просто один из князей. Я тот, кто говорит от лица всех нас.

Алексей нахмурился.

— Как бы это ни звучало…

— Называйте это… президентом, — сказал Ярослав.

Все замолчали.

— Президент? — переспросил старший советник.

— Да. Это слово пришло ко мне из книг, что я читал в детстве. Оно значит — тот, кто ведёт, но не правит. Кто решает, но не владеет. Кто управляет, но не является царём.

Алексей задумался.

— Звучит… более безопасно. Для всех.

— Именно так, — кивнул Ярослав.

Так в истории Руси появилось новое слово. И новое положение.

…и да будет известно всем, что князь Ярослав Рязанский назначен Президентом Руси, ибо он имеет право говорить и действовать от её имени во всех делах, связанных с внешними государствами и торговыми соглашениями…

Пока писцы выводили буквы на пергаменте, Ярослав позволил себе расслабиться. Он закрыл глаза и вспомнил.

Первый раз, когда он воспользовался этим приёмом, было так давно, что почти стыдно. В Изроге тогда он стал старостой. Формально — временный управляющий. На деле — главный дурак, который делает всю работу за всех. Но знаешь что? Дурак этот через пару лет уже говорил с князьями как равный.

Второй раз — когда получил титул князя. Просто написал бумагу от имени Бориса Глебовича.

А теперь вот это — новый титул, который звучит как шутка, но записан на официальном пергаменте. Президент Руси. Да, звучит как должность, которую придумали после хорошего застолья. Но формально — никто ему не указ. Фактически — он говорит от лица всех русских княжеств. А если кто-то не согласен — пусть сам объяснится с Византией.

Третий раз, — думал он, пряча усмешку, — и каждый раз одно и то же: я беру на себя ответственность, которую другие считают ненужной, опасной или глупой.

Это был его метод. Не силой, не убийством, не войной — а через смелость взять то, что другим казалось ненужным грузом.

И вот он здесь — в Царьграде, получая от византийского претендента на трон документ, который может перевернуть всё, что раньше считалось невозможным.

Ну что, — думал он, — из деревенского мужика — в президенты. Кто бы мог подумать… кроме меня, конечно.

Когда Ярослав вышел из здания, воздух города показался ему другим. Более плотным. Как будто он вдохнул не просто ночной ветер, а саму историю.

Леонид шёл рядом.

— Ты получил больше, чем он думает, — сказал он.

— Да, — кивнул Ярослав. — Они хотели сделать меня своим вассалом. Я же стал их представителем в мире, где они давно потеряли влияние.

— Но теперь другие князья могут не принять это.

— Пусть не принимают. Но если я смог получить такое признание от Византии, значит, другие государства последуют её примеру.