Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

— Следующие построят нескоро, — сделал я вывод.

— И их сожжем! — самоуверенно пообещал Бодмелькарт.

Это вряд ли. В следующий раз их будут изготавливать дальше от крепостной стены и охрану поставят надежнее. Хотя отчаянные парни наверняка сумеют прорваться и поджечь. Другое дело, что потери будут значительные. С другой стороны без потерь война кажется ненастоящей. В такой трудно найти место, куда вставить свой придуманный подвиг и нечем будет похвастаться.

Глава 88

Тирана Дионисия я видел издалека. Разглядел только длинную бороду. Он так и не приблизился на расстояние, на котором я смог бы уверенно поразить из лука. Полюбовавшись черными углями от сожженных башен и таранов, правитель Сиракуз отъехал на вершину невысокого холма, где заканчивали устанавливать большой шатер из красной ткани, сел на принесенный рабами, высокий, деревянный, походный трон. Главный зритель занял ложу. Шоу может начинаться.

Тут же загудели трубы, забили барабаны. Прибывшее с ним войско, не меньше тысяч семи, разобрало заготовленные лестницы — половины бревен со вставленными в пазы перекладинами — и неторопливо направились с ними к первой стене Лилибейона. По шесть-десять человек несли каждую, из-за чего издали напоминали странных гусениц. Начало штурма похоже на прогулку, пока не зайдут в зону поражения. Приблизившись на выстрел стрелы, сиракузцы подняли щиты, круглые или овальные с вырезом справа для копья, и ускорили движение. Перед стенами уже бежали, громко крича от страха, потому что стрелы защитников города находили своих героев.

Расположившись внутри башни, я стрелял из лука через одну из высоких вертикальных амбразур, расширяющихся наружу. Сперва через фронтальную, потом через боковую. В первую очередь выцеливал воинов в доспехах. Хорошие металлические доспехи были самое большее у одного из пятидесяти, железные или бронзовые бляшки, закрепленные на кожаную или набитую шерстью куртку — у одного из двадцати. У остальных, в лучшем случае, имелся металлический шлем. На последних я тратил легкие тростниковые стрелы с костяными наконечниками, выбирая из них тех, у кого на щите была лямбда (Λ) — символ Лакедемона (Спарты). Они шли в первых рядах и погибали первыми от так нелюбимого ими оружия.

Когда немного поредевшие ряды атакующих добрались до стен и прислонили к ним лестницы, я перешел к одной из левых фланговых амбразур, встал рядом с сыном Ганноном, который стрелял через соседнюю из арбалета. Осваивать лук в детстве он не захотел, а я и не настаивал. Арбалет тоже хорош, особенно в такой ситуации, когда стреляешь из помещения по тем, кто снаружи, с дистанции от пяти до тридцати метров. Болт прошивает насквозь любой доспех и заодно сшибает с лестницы. Пораженные враги сыпались вниз, как кегли. Разве что скорость заметно ниже, но помогал я и лучник из гарнизона, стрелявший через третью амбразуру.

Не знаю, сколько времени сиракузцы перли напористо. Мне показалось, что всего минут пять, но в бою время летит стремительно. Расстрелять успел почти две с половиной сотни стрел. Враги сбились на участке шириной всего метров четыреста. Задние давили на передних, которые, напоминая выжатую из тюбика темную пасту, поднимались вверх по лестницам и падали, падали, падали… Самые удачливые, если можно так выразиться, особенно на середине куртины, куда стрелки били реже, добирались до верха и летели вниз, пронзенные копьем или мечом, или разрубленные топором, или получив каменюкой по голове, не всегда защищенной шлемом. Время от времени лилибейонцы отталкивали длинными двузубыми вилами лестницы, которые падали вместе с теми, кто был на них, на тех, кто находился дальше от стены. Гора трупов стремительно росла, вскоре став в некоторых местах выше человеческого роста. Чтобы добраться до лестницы, надо было вскарабкаться по телам раненых и убитых. Скорее всего, именно это зрелище отбило охоту у задних напирать на передних. Все меньше появлялось желающих лезть по ступенькам, испачканным кровью. Более того, все больше появлялось раненых и тех, кто, прикинулся таковым, которые уходили в тыл, благо давление исчезло, можно было протиснуться при желании. Вслед за ними потянулись и остальные. Сперва не спеша, а потом перейдя на бег и перекинув щит на спину, чтобы не поймать стрелу. Отхлынув метров на триста, остановились. Идти на штурм, как и к холму с шатром тирана Дионисия, боялись.

Защитники города воспользовались паузой и затянули внутрь лестниц, прислоненные к крепостной стене. Пара смельчаков спустилась вниз и привязала веревки к упавшим, которые тоже стали трофеями. Теперь, даже если у сиракузцев появится желание повторить попытку, количество лестниц будет намного меньше, а потери намного больше.

Правитель Сиракуз, как догадываюсь, понял, что непродуманный, эмоциональный штурм провалился, встал и, наверное, сказал приближенным что-то очень приятное, потому что они от счастья сразу разбежались в разные стороны, после чего зашел в шатер. Всё, на сегодня представление окончилось. Антракт до утра или дольше. Сиракузские актеры, то есть воины, провалившие свои роли победителей, тут же разошлись по гримёркам, то есть в шалаши и под навесы в своем лагере у подножия холма.

С крепостной стены тут же спустились на веревках несколько добровольцев и начали собирать и передавать наверх трофеи, заодно добивая раненых врагов. Добычи было много. Увидев это, сиракузские лучники попытались помешать им, но наши, бившие с крепостных стен дальше, отогнали завистливых коллег.

Со всех сторон начало слетаться воронье. Сперва садились возле трупов по ту сторону рва, местами засыпанного, а теперь еще и заваленного телами, затем, карикатурно подпрыгивая, перемещались ближе к стене. Начинали с лакомств — глаз, губ. Некоторые трупы обклевывали сразу по несколько птиц, не скандаля при этом, как обычно. Кому жизнь долой, кому пир горой.

Глава 89

Бодмелькарт, командир гарнизона Лилибейона, был настолько удовлетворен итогами отражения штурма, что не сразу поверил и принял мой план.

— Напасть на такую большую армию маленьким отрядом⁈ Да ты с ума сошел! — воскликнул он.

— Сиракузцам тоже не придет в голову, что мы решимся на такое. Уверен, что дозоры они выставят только напротив города, а с тыла можно будет подойти незаметно, — объяснил я и промотивировал: — Если получится, осада будет снята, заживете, как раньше, не боясь следующего штурма, который может оказаться не таким удачным для нас, как этот. Я уже не говорю, что тебя сочтут достойным возглавить гарнизон Карфагена.

Покраснев от смущения, он произнес огорченно:

— Нет, в Карфаген меня не назначат, связей нет. Я из сариним (бедняков)