Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

Рабимаханат Ганнон почти все время находился на палубе полуюта, полулежал в кресле под навесом. Вид у него был, как у пассажира первого класса на прогулочной палубе океанского лайнера. Вполне возможно, что хорошим настроением обзавелся, благодаря моему вину, которое рабимаханат Ганнон хлестал, не разбавляя водой. К вечеру его так развезло, что задремал в кресле. Проснулся, когда стемнело и похолодало. Мы уже подходили в Лилибейону, двигаясь на огонь костра на городской башне-маяке.

— Скоро доберемся? — поинтересовался он, увидев вдали огонек.

— Теперь уже скоро, — ответил я.

— Не зря хвалили твой корабль, — сделал вывод рабимаханат Ганнон.

Правда, ночевать на шхуне не захотел. Еще до того, как встали на якорь, уплыл на рыбачьей лодке на берег. Там его встречал комендант крепости Бодмелькарт со свитой человек в пятьдесят, каждый третий, если не второй, из которых был с зажженным факелом. Их шествие напомнило мне кадры из хроник гитлеровских времен. Встречающие подхватили столичное начальство под ручки и повели в приготовленные заранее покои. Их шествие напомнило мне кадры из хроник гитлеровских времен. О том, что рабимаханат Ганнон поплывет на шхуне, а не на галере, знали только в Карфагене. Видимо, голубиная почта сработала быстро и надежно.

Глава 91

Разведка у карфагенян налажена лучше, чем у сиракузцев. Впрочем, дело могло быть в том, что они занимали часть острова Сицилия, находились по соседству с врагами, а сиракузцы узнавали новости о событиях в Карфагене из третьих уст, не всегда объективных по разным причинам. Тирану Дионисию насвистели, что во время пожара в Военной гавани погиб почти весь флот карфагенян. Он поверил и оставил при себе всего сто тридцать галер, которые стояли на якорях в бухте возле карфагенского города Эрикс, осаждаемого сиракузской армией, а остальные отправил следить за порядком возле южного берега Апеннинского полуострова. О появлении на Сицилии карфагенской эскадры из двухсот девяти военных триер, он узнал слишком поздно.

Благодаря задувшему с утра южному ветру, она прибыла в Лилибейон в самом начале ночи. Часть триер вытащили носами на берег. Места там было маловато, поэтому остальные встали на якоря, образовав что-то типа плавучего городка. Их встречал на пляже рабимаханат Ганнон, отдохнувший и нахлебавшийся моего вина. Может быть, поэтому сразу согласился с планом, предложенным мной.

Я оказался там случайно. Поплыл на лодке на берег, чтобы отдать старшему сыну привезенные из Карфагена одежду, продукты и амфору вина. Он вместе с компанией соратников, молодых карфагенских бездельников, решивших поиграть в воинов, испытать острые ощущения, жил у родственника одного из них в центре города в довольно большом доме, построенном на греческий манер. Там я засиделся допоздна с ними и хозяином в андроне. Возлежали на триклиниях, пили привезенное вино, болтали — научный симпозиум в чистом виде.

Меня, подвыпившего, понесло, начал рассказывать им байки о своих подвигах на суше и на море. Некоторые рассказы казались невероятными, но мне верили. По их мнению, я совершил невозможное — снял осаду Лилибейона, хотя преимущество у врага было многократное, поэтому и всё остальное вполне возможно. Нынешние люди, в отличие от шибко умных доходяг из двадцать первого века, знают, что, если ты не умеешь чего-то, это не значит, что и другие тоже. Вдобавок есть боги, которые помогают, кому пожелают, и вредят всем остальным. Видимо, я умею договариваться ними. Халдей все-таки.

Когда стало темно, молодежь решила проводить меня на берег моря, а тут как раз появилась наша флотилия. Мы расположились неподалеку от рабимаханата и его многочисленной свиты. Мой старший сын был в хороших отношениях с предыдущим полководцем Магоном, поэтому с новым держит дистанцию. Командиры прибывших триер подходили к рабимаханату Ганнону, докладывали о благополучном прибытии. Для них переход через Тунисский пролив туда-обратно — это подвиг. То есть сейчас они наполовину герои.

— Завтра отдохнете, и послезавтра на рассвете нападем на сиракузский флот. Он тут неподалеку в бухте у Эрикса, — проинформировал их командующий.

Я не удержался и посоветовал:

— Лучше напасть завтра на рассвете, пока сиракузцы не узнали о прибытии нашей флотилии, не подготовились к сражению или не ушли на соединение с остальными.

— А ведь верно! — с пьяной лихостью согласился рабимаханат Ганнон. — Нападем на рассвете! Уничтожим их всех!

Кто-то из его советчиков попытался отговорить, но не смог. Вино не любит осторожных.

Снялись, когда начало светать. Тишину нарушили звуки голосов, скрип килей по береговой гальке и весел нижних ярусов в лючках в бортах, загерметизированных манжетами из кожи. Серый горячий воздух был наполнен пылью, принесенной из глубины Африки. На корабли, стоявшие на рейде, доставили на лодках воинов из гарнизона Лилибейона. На шхуну высадился мой сын Ганнон со товарищи. Услышав, что утром отправимся сражаться, они тут же потребовали, чтобы я взял их с собой. Да запросто! Места в трюмах много. За предыдущий день мы выгрузили всё, что привезли из Карфагена.

На военных триерах поставили прямые паруса и с попутным ветром понеслись вдоль западного берега острова Сицилия, на котором севернее находился и город Эрикс. Гребцы пока отдыхали. Им придется поработать во время боя. На флагманской триере на полубаке стоял рабимаханат Ганнон, успевший похмелиться. Судя по позе, Наполеон будет его потомком.

Шхуна могла бы запросто обогнать триеры, но мы поставили не все паруса и даже взяли шкоты на главных, держась позади. Я был уверен, что нам не простят, если внесем слишком важный вклад в победу. Всего лишь приняв участие, мы уже заработаем лавры героев и вернемся домой победителями, так что можно не напрягаться и не наживать завистливых врагов.

Часть сиракузской флотилии, галер пятьдесят, были вытащены носами на галечный пляж. Остальным не хватило места, стояли на якорях, убрав весла внутрь. На них остались только надсмотрщики за рабами-гребцами, прикованными к банкам. Остальные члены экипажей ночевали на берегу. Там и костер можно развести, чтобы приготовить еду, и поспать нормально, не в тесноте. Дальше от берега, вокруг Эрикса, находился лагерь сухопутной армии, осаждавшей город. С моря были видны большие шатры, в том числе тот самый красный, который ставили для тирана Дионисия возле Лилибейона. Наверное, именно он и притягивает беды на голову своему хозяину, а тот не догадывается.

Появление карфагенской флотилии оказалось полной неожиданностью для сиракузцев. Мне кажется, они сперва подумали, что это их корабли по