Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

Был связан родственными узами с Магонидами, а по возвращению женился на дочери суффета Баалятона. Не знаю, был ли этот брак частью сделки по получению высокой должности, или позарились на его богатство. Ганнон ничего не говорил, а я не спрашивал. Ему здесь жить, пусть сам принимает решения. Сразу по приезде я передал ему управляющего моей недвижимостью Азеишима и представил ростовщикам, как нового владельца моих вкладов, к которым добавились деньги, вырученные за изготовленный ультрамарин. Себе оставил только доходы от имений, которые перейдут Матану. Теперь мой старший сын — один из самых богатых людей в Карфагене. Жаль, не смогу узнать, через сколько поколений все это будет промотано.

Глава 96

Слова о бесхребетности Дионисия-младшего подтвердились на следующий год. По его приглашению в Сиракузы прибыл Платон, чтобы пожрать и между обильными приемами пищи по-быстрому создать справедливое государство, где все, кроме рабов, будут счастливы. Эту, довольно значительную часть населения города, он не считал за людей, хотя и сам побывал в их шкуре. Типа говорящие орудия труда. Понимаю, почему станет любимым философом западноевропейцев, которые тоже будут делить людей на «золотой миллиард», живущий по справедливым законам, и бесправный обслуживающий персонал — прочее население планеты Земля. По доходящим до нас слухам, новый тиран начал вести скромный образ жизни и подумывать об отказе от тирании. Впрочем, дурил недолго. Догадавшись, что его тупо хотят отстранить от власти, выслал в Афины так называемого философа вместе с пособником, своим дядей по матери. Злые языки утверждали, что Дионисию-младшему было стыдно, но недолго.

Из моей якобы родины Хшассы приходили удивительные сведения о бунте сатрапов и вассальных правителей. Восстали Армения, Каппадокия, Сирия, Киликия, Писидия, Ликия, Финикия и даже Египет. Нет, они не собирались отделяться от империи. Просто требовали больше прав и меньше обязанностей. Не понимали, что пилят сук, на котором сидят. Они расшатают империю, которая развалится при первом же сильном ударе извне, и бесследно сгинут под ее обломками. Туда подтянулись на помощь греки, включая спартанского царя Агесилая. Последнему неважно было, за кого и против кого воевать, интересовал сам процесс. Прихожу к мысли, что Александр Македонский, который скоро родится, спасет греков на время от внутренних войн, выплеснет их разрушительную энергию наружу, развеяв по ветру перемен над полями сражений в Азии.

В холодное время года я начал морально готовиться к переходу в следующую эпоху. Если честно, мне уже надоело в этой, несмотря на спокойную сытую жизнь или именно из-за нее. К тому же, я постарел телом. После пятидесяти начинаешь потихоньку сыпаться. Пока это не заметно, только устаешь больше. Со временем, как догадываюсь, глядя на тех, кто старше меня, будет всё хуже и хуже. Хочу опять стать молодым и здоровым, полным энергии, планов, мечтаний…

— Мне приснился сон, что должен отправиться в путешествие за янтарем и подарить его карфагенским богам, — сообщил я своим сыновьям, зазвав их в свое главное имение. — Не хочу туда плыть. У меня нехорошее предчувствие.

— Так не плыви, — посоветовал младший сын.

— С богами лучше не спорить, — возразил ему старший.

— Вот и я так решил, так что поплыву, когда потеплеет, — уведомил их. — Если не вернусь, помогайте друг другу, сестрам, племянникам. Будет возможность, переберитесь в Рим.

— Нечего там делать! — пренебрежительно молвил Ганнон.

— Вам, может, и нечего, а они придут сюда лет через двести и разрушат Карфаген до основания, — предсказал я.

Мне не поверили оба сына. Может быть, со временем, когда римляне начнут побеждать своих врагов, поймут, что я прав.

Я не сразу отправился в последнее путешествие в этой эпохе. Сперва, до начала навигации галер, Элулай сделал три ходки на Египет, навозил оттуда зерна нового урожая, сделав богаче моего старшего сына и себя. Только после этого погрузили в шхуну мое вино, самое плохое, потому что не знал, уцелеет шхуна или нет, и остальные товары, приобретенные навархом, которые он собирался обменять на обратном пути в Корнуолле. Экипаж сократил до минимума, оставив Дана и Керки в Карфагене. Если я не вернусь, станут свободными, согласно составленному мной завещанию. Они помогли мне подняться, заслужили хорошую судьбу. Хотя, может быть, в рабстве им было сытнее.

Отправились в рейс теплым солнечным утром с попутным юго-восточным ветром, наполненным солоноватым запахом сухих водорослей, который задул будто бы специально, чтобы помочь мне побыстрее добраться до точки перехода. Столько раз уже проделывал его, но все равно чувство такое, будто в первый. Не покидает тревога, что что-то не сработает, и отмеренная мне вечность вдруг закончится, и я останусь старым, и буду болтаться в океане в маленькой лодке, и в Карфаген уже не вернусь чисто из принципа. Успокаивает вопрос: а кто тогда написал цикл романов «Вечный капитан»?

Гибралтарский пролив проскочили с ходу днем. С Монс-Кальпе нас заметили, но военную триеру не выслали наперехват. Элулай — частый гость в этих водах. В предыдущих рейсах успел проинформировать заинтересованные лица о том, что шхуна принадлежит гражданину Карфагена, под запреты и налоги не попадает. Она приметная, не перепутаешь.

Атлантический океан встретил нас высокими длинными волнами. Экипаж, опытный, неоднократно бывавший здесь, смотрел на них без страха и удивления. Дальше пошли галсами. Португальский норд был средней силы, поэтому ковырялись против него долго. Такое впечатление, что меня не хотят отпускать из этой эпохи. Я обычно сидел на полуюте под брезентовым навесом, где ветер смягчал жару. Она на Пиренейском полуострове сухая и кажется плотной, режь на куски.

Когда вошли в Бискайский залив, я приказал лечь на курс, идущий почти параллельно берегу, на котором видны вершины Кантабрийских гор. Мне не хотелось в следующей эпохе долго грести веслами. Ветер сразу начал усиливаться, небо затянуло черными тучами. К вечеру разошелся на полную силу, засвистел в такелаже, как пьяный боцман. Я приказал опустить паруса и отдать плавучий якорь. Шхуну медленно сносило к берегу.

Вернувшись в каюту, собрал свое барахлишко. Маленький кожаный сидор набил едой до отказа, а денег на этот раз взял мало, только несколько серебряных и бронзовых монет. Так будет интереснее выкарабкиваться наверх.

Когда вышел на главную палубу, ветер завывал, как тысяча чертей у котла с грешниками. Элулай со страхом смотрел в сторону берега, который был невидим, но уже слышен. Это волны с грохотом разбивались о прибрежные скалы. Увидев меня с оружием и вещами, напрягся еще сильнее.

— Это бог Йево пришел за