Мифологические рассказы и легенды Русского Севера - О. А. Черепанова

я не отступаю. Ены меня водили, водили, вывели на Соченску делянку. Когда петуны[156] запели, я вижу Соцко, вот тошнехонько. Прочел я воскресную молитву: «Господи, наставь меня», пошел домой, и в тех местах, где мне до того виделись, ни овса не было, ни березовых пеньев, это они все представили. Пришел, а лошади все на месте спутаны, как я и делал. Это они меня водили (Новгородская обл., Старорусский район, Гривы, 1990).

№ 284. «Вехор, вехор, завей хохол!» — скажут, когда вихорь увидят. Говорят, баба на холме стояла и говорит: «Вехор, вехор, завей хохол!» А он как завьет, и вниз головой ее поставил, под холмом. А потом мужики ее вытаскивали (Новгородская обл., Старорусский район, Кривец, 1990).

№ 285. Васька Скородумов сына убил, сын ему зайцем показался. Так он схватил еще чужое ружье и стрельнул, а это человек, сын. Это ему черт глаза отводил. Сын-то с хлебом шел. Ему сказали: «Иди, снеси хлеба отцу, матери». А кругом ведь народ. Народу-то сын видится. Все есть на свете. Разве у него руки-то поднялись бы — еще первенец сын был. Мы думали, Васька после с ума сойдет, повесится — так горевал. И ведь не пьяный был — трезвый (Вологодская обл., Белозерский район, Акинино 1988).

МАГИЯ: КОЛДОВСТВО И ГАДАНИЯ

№ 286. В нашей семье у одной снохи дедушка был Митрий, такой колдун, амин какой колдун! К нему все ходили. Жил в зимовке[157] летом у нас, а мы в большой избе. Ну вот, у нас старший брат вот на их-то Дуньке и женат был. Пожил да и стали делиться. Семья-то большая. Брат да сноха дом построили да отделились. У его, этого колдуна, было две коровы в нашем дворе, тут и стояли. А у нас было четыре коровы. Вот запоходили. Вот он, колдун-от, Дуньку учит, что мол, так и так, будешь походить, надо вот сделать. Возьми о середнего столба у огороды во дворе, наклади земли и унеси в свой двор, туды вот на ново место. А мой батько и подглядел. Говорит: «Дунька все не ладно уходить будет». Вот она пришла, раскопала у столба и окладыват. А у нас был съезд[158]. А на съезде сидит батька. Потом он рассказывал: «Я и говорю: «Дуня, ты что делашь?» — «Ой, батюшка, дяденька Митрий велел земли здесь, вот я и беру». — «Неси, неси, — говори батька, — меня ты попомнишь». Не то что наша корова от нашего двора не отходила — батька пошутил[159] — так Митриева корова не отходила. Вот как вечером скотину надо заставить[160], вся скотина у нашего двора и топчется. А отец сидит и говорит: «Каково еще унесешь земельки-то». Она, Дунька, до слез бьется. Мама попросила отца, потом что-то сделал, перестали ходить (Архангельская обл., Каргопольский район, Хотеново, Мальшинская, 1989).

№ 287. Свекр мне рассказывал. У одних скот передох, вся семья слегла. А был слепой мужик, который поправлял. Хозяин дома пошел к нему за помощью, а старик его по имени-отчеству назвал и говорит: «Что ты так долго не шел, я давно тебя дожидал, а ты весь скот уложил». Слепой привел хозяина к шатровому[161] столбу, говорит: «Копайте, что там зарыто». Раскопали, а там клубок шерсти большой. «Сожгите на сукрестках[162]. Если с приговором положено, то против ветра дым будет, а если без, то по ветру». Пошли на сукрестки жечь, и бежит из деревни баба, кричит: «Милые, хорошие, не жгите!» Но раз велено жечь, они и сожгли (Новгородская обл., Старорусский район, Хорошево, 1990).

№ 288. У нас в деревне женщина была, Валей звать. Все ей было корову домой не завесть. Ей говорят: «Валя, ты погляди, может, тебе кто портит ею. Валя на рассвете и вышла, в Чистый четверг это было. Глядит, а она на клюки ездит с распущенным волосам, суседка их. А был гадал[163], наводы[164] узнавал. А она, Валя-то, поехала к нему. Сделал он воды, говорит: «Гляди в воду, узнаешь, Валя?» — «Да, знаю, она». — Он и спрашивает: «Хочешь ей что-нибудь сделать?». «Сделай». А Валя было уж пожалела ею, не хотела ей зла, а гадал говорит: «Торни ее в глаз». Валя торнула. Приехала домой, у той с глазу течет. Так и текло до смерти (Новгородская обл., Старорусский район, Святогорша, 1990).

№ 289. В Андронове колдовали. Это рассказывал дедушка. Вот батька взял кого-то [что-то] из дому и продал и пропил. А у их была невестка, так он все свалил на невестку, мол, это все она. А матка и поехала разгадывать и взяла с собой маленького мальчика, ну, может, сын-от невестки и был. Ну, приехали. Да, а батьку не пустили. Ну, вот приехали к нему-то, к колдуну. Ну, а мальчик незаметно на печку влез, ну, можа Бог так хотел, Господи Исуси. Ну, колдун-то выгнал всих, а мальчик-то и остался на печке. Ну, открыл он [колдун] подвал и крычит: «Ты, а ты! поди сюды!» — и глядит в подвал. — «Ну, что мне сказать, хто это сделал?» А из подвала и отвечают, что, мол, продано и пропито хозяином, а ты скажи на невестку-то, она задавится, нам свадьба будет. Ну, закрыл он подвал-то, а мальчик все лежит, слушает. Ну, зовет матку-то, а она ему взятку дала и спрашивает, на кого, мол, думаете. Тот и взял. Говорит, невестка украла. Мальчик слез с печки и пошел. Матка домой пришла, батьке не сказала, а сыну, на которого жену думали, и говорит, так мол и так, она, мол, украла. А мальчик-то и говорит: «Нет, дядя Вася, бабушка врет». Ну, тут он и рассказал все. Невестка-то сказала, что если бы не оправдали, задавилась бы. А чертям-то только этого и надо. Ну, сын-то хотел этого упыря-то застрелить, только исчез он, гадальщик-то. Вот сын-то и отделился. Вот на что черту надо дело, вот ему душа надо (Новгородская обл., Старорусский район, Котецкое, 1990).

№ 290. Вот придет кто к бабке, она бросит в стакан с водой кольцо обручальное, наговорит, и в воде видно того, кто порчу наслал. Бабка та говорит: «Хочешь, торкай ей в глаз!» Придешь, она без глаза будет. Но отговор не всем помогает. Если моют водой покойника, а затем эту воду полить в еду, и эту порчу уже не снять,