Мимолетные видения незнакомой Японии - Лафкадио Хирн

отвечает гудзи. – Число увеличивается или уменьшается в зависимости от имущественного положения сельских сословий. Чем богаче урожай, тем выше число паломников. Оно редко опускается ниже двухсот тысяч.

Часть 10

Гудзи и другие жрецы рассказывают еще немало интересных вещей – называют священные названия каждого двора, оград, рощ, множества святых мест и их божеств. Свое название есть даже у каждой из девяти могучих колонн храма. Например, центральную колонну называют Царственная Колонна-Сердце Середины. Все предметы в пределах храма, даже тории и мосты, носят священные имена.

Саса обращает мое внимание на то, что великий алтарь Окунинуси-но ками обращен на запад, в то время как великий храм, как и подобает синтоистскому святилищу, смотрит на восток. В двух других алтарях зала, обращенных на восток, стоят статуи кокудзо из Идзуми, семнадцатого потомка рода, отца Номи-но Сукунэ, мудрого принца и искусного борца. Во время правления императора Суйнина некий Кэхая из Тайма хвастал, что ему нет равных физической силой. По приказу императора Номи-но Сукунэ вступил в схватку с Кэхая и швырнул его на землю с такой силой, что дух покинул тело соперника. Так зародилась японская борьба. С тех пор борцы молятся Номи-но Сукунэ, прося даровать им ловкость и силу.

Алтарей и святилищ столько, что я не берусь утомлять читателей, незнакомых с традициями и легендами синто, перечислением всех божеств. Однако считается, что все боги и богини, фигурирующие в легенде о Правителе Великой Страны, все еще живут здесь вместе с ним, им посвящены эти алтари, а один волшебным образом превратился в алтарь из волшебного камня, который носила в волосах Богиня Солнца, прозванная людьми Девой – Богиней Тумана. Есть также алтарь дочери Повелителя Мира Теней и возлюбленной Правителя Великой Страны, покинувшей ради него край призраков и ставшей его женой, алтарь Бога Восьми Чудесных Жемчужин, внука Бога Проливов, придумавшего кресало для добывания огня и тарелки из красной глины для благородного пира богов в Кицуки, и алтари многих других родственных им богов.

Часть 11

Саса рассказывает следующую историю.

Когда Наомасу, сын великого Иэясу и первый даймё могущественного клана Мацудайра, правившего Идзумо двести пятьдесят лет, прибыл в провинцию, он нанес визит в храм Кицуки и потребовал открыть алтарь, чтобы увидеть священные предметы на теле бога – синтай. Оба кокудзо[53] выразили протест против этого нечестивого желания. Однако невзирая на их возражения и уговоры гость гневно настоял на исполнении своей воли, и монахам пришлось открыть алтарь. В открытой мия Наомасу увидел большого аваби[54] с шестью отверстиями, моллюск был таких размеров, что заслонял все позади себя. Когда Наомасу подошел ближе, аваби вдруг обернулся огромным змеем длиной пятьдесят футов[55], свернулся кольцами перед алтарем и зашипел, как лесной пожар. Вид его был столь ужасен, что Наомасу и все, кто был с ним, убежали, не успев ничего больше рассмотреть. С тех пор Наомасу всегда боялся бога и почитал его.

Часть 12

Гудзи обращает мое внимание на старинные реликвии, лежащие между нами на длинной скамье, покрытой белым шелком: металлическое зеркало, найденное при закладке фундамента храма во время его перестройки много сотен лет назад, драгоценности магатама из оникса и яшмы, китайскую нефритовую флейту, несколько превосходных мечей – подарки сёгунов и императоров, шлемы потрясающей воображение старинной работы и связку огромных стрел с наточенными, раздвоенными обоюдоострыми наконечниками из латуни.

Дав мне возможность рассмотреть реликвии и поведав их историю, гудзи поднялся и сказал: «А теперь мы покажем вам древнее кресало Кицуки, которым разжигают священный огонь».

Спустившись по лестнице, мы опять проходим мимо хайдэна и направляемся в просторное здание почти такого же размера, что и молитвенный зал, расположенное с боковой стороны двора. Я приятно удивлен видом стоящих в конце зала красивого длинного стола и стульев из красного дерева для приема гостей. Мне указывают на стул, моему переводчику – на другой. Гудзи с другими жрецами тоже подсаживается к столу. Служитель ставит передо мной красивую бронзовую подставку длиной около трех футов с продолговатым предметом, тщательно завернутым в белоснежное полотно. Гудзи разворачивает обертку, и моему взору предстает самое примитивное из кресал, какие я видел на Востоке[56]. Оно представляет собой всего лишь очень толстый кусок плотной белой доски длиной примерно два с половиной фута, с чередой высверленных на поверхности дырочек. Каждое отверстие начинается сверху, но выходит из боковой части дощечки. Палочки для разжигания огня, которые вставляются в отверстия и быстро вращаются в ладонях, сделаны из более легкой белой древесины, они два фута длиной и не толще обычного карандаша.

Пока я рассматриваю любопытное устройство, изобретение которого приписывают богам, а современная наука – раннему детству человечества, священник ставит на подставку большую легкую деревянную шкатулку длиной около трех футов, шириной восемнадцать дюймов и высотой четыре дюйма по бокам, но более высокую посредине. Верх шкатулки выгнут, как панцирь черепахи. Ни один человек не смог бы догадаться, для чего она предназначена. Шкатулку называют кото-ита, это один из наиболее примитивных музыкальных инструментов. По ней ударяют маленькими палочками. По знаку гудзи два жреца опускают шкатулку на пол, садятся по обе стороны от нее и, взяв маленькие палочки, стучат ими по крышке – медленно, по очереди, одновременно издавая монотонный напев. Один произносит «Анг! Анг!», второй – «Онг! Онг!» Кото-ита при каждом ударе палочки издает резкий, мертвенно-полый звук[57].

Часть 13

Мне рассказывают следующее.

Каждый год храму дарят новое кресало, но его делают не в Кицуки, а в Кумано, где правила его изготовления не менялись со времен правления богов. Первый кокудзо Идзумо, заняв пост высшего жреца, получил кресало для великого храма из рук бога, приходившегося младшим братом Богине Солнца, и теперь имеет посвященный ему алтарь в Кумано. С тех пор кресала для о-ясиро в Кицуки производят только в Кумано.

До недавнего времени церемония передачи нового кресала гудзи Кицуки всегда проводилась в великом храме в Оба по случаю праздника под названием Унохи-но мацури. Этот древний праздник приходился на одиннадцатый месяц и был отменен после революции во всех местах кроме Оба в Идзумо, где находится святилище Идзанами-но ками, матери богов и людей.

Раз в год, во время праздника, кокудзо отправлялся в Оба с даром – двойными рисовыми лепешками. Там его встречал Камэ-да-ю, привозивший кресало из Кумано, чтобы передать его в Оба жрецам. Согласно обычаю, Камэ-да-ю было положено играть