Мимолетные видения незнакомой Японии - Лафкадио Хирн

день, когда дыхание ветра едва ощущается, мимо нас катятся и обдают брызгами огромные волны. Два часа нависает над нами хмурый берег; вокруг, словно черные зубы, повсюду торчат из пучины скалы. А вдалеке у подножия безжалостных утесов постоянно сверкают пенные вспышки. Но помимо плеска накатывающих волн и монотонного скрипа весел в деревянных уключинах до ушей не доносится ни звука.

И вот – наконец-то! – бухта, большая прекрасная бухта с серпом нежно-зеленых холмов и далекими голубыми горами на заднем плане, а в ее дальнем конце – крохотная деревня Какаура, перед которой на якоре стоят джонки.

Но мы отправляемся не в Какауру, кукэдо находится не там. Мы пересекаем широкую часть бухты, проходим еще полмили вдоль жутких обрывов и, наконец, берем курс на мыс, состоящий из голой плутонической породы. Лодка огибает его грозное окончание, скользит вдоль его бока и – чу! – наискось перед нами открывается сводчатый вход в чудесную пещеру, широкую, полную света, с высоким потолком и водной поверхностью вместо пола. Под нами, когда мы заплываем внутрь, я вижу камни, лежащие на глубине двадцати футов. Вода чиста, как воздух. Это Син-кукэдо, или Новая пещера, хотя она примерно на сто тысяч лет старше человечества.

Часть 4

Более очаровательную морскую пещеру трудно себе представить. Океан, проделавший в высоком мысе сквозные туннели, как и подобает великому архитектору, снабдил их нервюрными и крестовыми сводами и тщательно отшлифовал. Арка на входе в пещеру поднимается над водой на высоту не менее двенадцати футов и достигает в ширину пятнадцати футов. Триллионы волн вылизали своды и стены до поразительно гладкого состояния. По мере продвижения потолок становится все выше, а пространство между стенами все шире. Затем мы неожиданно проплываем под пресноводным водопадом. Его называют О-тёдзубати или Митараси[66]. Существует поверье, что огромный камень сорвется с потолка и упадет на голову любого человека со злым сердцем, если тот попытается проникнуть в пещеру. Я прошел испытание без происшествий!

Лодочница вдруг берет со дна лодки камень и громко стучит им по носу судна. В ответ под сводами пещеры раздается гулкое, раскатистое эхо. В следующее мгновение мы проплываем сквозь сноп яркого света, проникающего через величественную высокую арку слева, находящуюся к пещере под прямым углом. Ее положение объясняет наличие необыкновенного пятна света на вытянутом своде пещеры, хотя поначалу кажется, что он идет откуда-то снизу, потому что вся вода наполнена им еще до того, как сам проход открывается взору. В проеме большой арки, зажатой с двух сторон скалами, показывается полоска пышно-зеленого берега по ту сторону лазурного пролива шириной в несколько миль. Мы скользим к третьему входу в кукэдо, расположенному напротив того, через который мы проникли в пещеру, месту обитания ками и хотокэ, ибо этот грот почитается как святыня и буддистами, и синтоистами. В этом месте кукэдо достигает самой большой высоты и ширины. Свод находится в целых сорока футах над поверхностью воды, а стены расступаются на тридцать футов. Далеко справа под самым потолком торчит белый скальный выступ, над ним из отверстия неспешно течет маленький поток, такой же белый, как и камень.

Это тот самый легендарный молочный фонтан Дзидзо, из которого утоляют жажду души умерших детей. Иногда он течет быстрее, иногда медленнее, но не прекращает свой бег ни днем ни ночью. Матери младенцев, страдающие от нехватки молока, приезжают сюда помолиться, и их мольбам внимают. А те матери, у кого молока слишком много, тоже приходят сюда молиться Дзидзо, чтобы он забрал его часть и отдал душам младенцев. Молитву таких женщин тоже слышат, и молока в их груди становится меньше.

По крайней мере, так утверждают крестьяне Идзумо.

Эхо от ударов волн о скалы снаружи, шум и кипение прилива у стенок, барабанный стук капель просочившейся воды, гул, бормотание и плеск прибоя, а также звуки загадочного происхождения, доносящиеся неизвестно откуда, мешают слышать друг друга. Такое впечатление, что пещера переполнена голосами невидимых существ, ведущих оживленную беседу.

На дне глубоко под нами лежат, как под стеклом, голые камни. Я воображаю, как было бы приятно поплавать в этой пещере, позволив морским течениям протащить тебя через прохладные тени. Но когда я собираюсь исполнить свое желание и прыгнуть с лодки, мои спутники в ужасе протестуют. Это верная смерть! Один человек, прыгнувший здесь в воду полгода назад, пропал без следа! Это святая вода – ками-но-уми! Для пущей убедительности лодочница снова стучит камнем по носу лодки. Заметив, что ее рассказы о смертельной опасности и исчезновении пловцов не впечатлили меня, она вдруг выкрикивает прямо мне на ухо волшебное слово: «Самэ!»

Акулы! Желание поплавать под гулкими сводами Син-кукэдо-сан быстро проходит. Я не первый раз в тропиках!

Мы направляемся к Кю-кукэдо-сан, Древней пещере.

Часть 5

Слово «самэ» в достаточной степени объясняет зловещую опасность Ками-но-уми, но для чего долго стучать по носу лодки камнем, который, как видно, держат в ней специально для этой цели? Преувеличенная серьезность этого ритуала вызвала у меня странное ощущение, похожее на то, что побуждает человека, идущего ночью по пустынной дороге, полной подозрительных теней, петь во весь голос. После нескольких наводящих вопросов я узнаю, что эти действия имеют куда более мрачную подоплеку. Более того, все местные рыбаки и моряки поступают точно так же, проплывая через опасные места, населенные ма.

Вы спросите, кто такие ма? Гоблины!

Часть 6

Из пещер ками мы возвращаемся на четверть мили назад и направляемся к огромной перпендикулярной расщелине в длинной череде черных утесов. Прямо перед ней из воды выступает огромная черная скала, вокруг которой пенится прибой. Обогнув ее, мы проскальзываем на спокойный участок, в тень, отбрасываемую чудовищным разломом в отвесной скале. Внезапно под неожиданным углом перед нами открывает свою пасть еще одна пещера. Лодка пристает к ее каменному порогу с легким толчком, вызвавшим гулкое эхо, огласившее мрачное место, словно бой храмового барабана. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, куда мы прибыли. Далеко в полутьме я вижу высеченный из светлого камня улыбающийся лик Дзидзо, а перед ним и повсюду вокруг него причудливое нагромождение серых бесформенных форм, группу фантастических предметов, наводящую на мысль о разрушенном кладбище. От порога ребристый пол пещеры уходит в глубину к черному входу в еще один грот. Вся поверхность усеяна сотнями и тысячами обломков, напоминающих разбитые хака. Но когда глаза привыкают к полутьме, становится ясно, что хака здесь совершенно ни при чем. Передо мной маленькие кучи