Он увидел солнце. Егор Летов и его время - Александр Витальевич Горбачев

«Гражданская оборона» играла последней из 23 участников – ее сет замыкал третий и последний день фестиваля. По нынешним временам их назвали бы «хедлайнерами», но в тот момент все было менее очевидно. «Там все бухали люто, и любая группа выступала перед просто угашенным, обдолбанным залом, – вспоминает присутствовавший на „Сырке“ Александр Кушнир. – Так что к концу уже все устали».

Угоравших в гостинице Староватова и барабанщика «Обороны» Аркадия Климкина за несколько часов до выступления задержали за неподобающее поведение милиционеры. Убедить их, что музыкантам пора на сцену, удалось не сразу, но все же удалось. «И я прям помню, как мы с Аркашей по снегу, по морозу полуодетые несемся вдоль этих корпусов, – рассказывал Староватов. – Ну, прибежали, мне дали бас-гитару – я же был без гитары, потому что зачем ее тащить из Новосибирска? На фестиваль едем – возьмешь у кого-нибудь. Но что было со мной – это моя сумка с фуззом (гитарная примочка. – Прим. А. Г.), потому что басейку я включал хитро, и один проводочек шел на фузз, чтобы был хрип и искаженный звук. И этим я дико пугал операторов».

В Москве никого пугать не пришлось – за звукорежиссерский пульт «Оборона» отрядила своего человека. «У меня там стоял замечательный большой аппарат Dynacord, – вспоминала организаторка фестиваля Наталья „Комета“ Комарова. – Это, кстати, было одной из причин, почему группы всегда хотели выступать на моих фестивалях – они впервые играли на хорошем аппарате в большом зале. И я это сама видела: подошел человек от „Гражданской обороны“, ткнул пальцем и спросил у хозяина – это что, пульт? Тот сказал: „Ну да“. И этот так посмотрел, взял – и опустил все датчики».

«Вот что такое сибирский панк, – рассуждает Александр Кушнир, по его версии, человеком за пультом был Олег „Манагер“ Судаков. – Кого посадить за пульт – профессионала или друга? Конечно, друга. Мы что, дураки – профессионала сажать?»

«Конечно, Летов выходил на эту сцену, как на битву, – говорит Алексей Коблов, тоже присутствовавший в зале. – Он прекрасно понимал, что его первое выступление в Москве – это очень важная история. И от того, как оно пройдет, во многом зависит дальнейшая судьба».

Летов выскочил на сцену в черных очках и расстегнутой черной рубахе на голое тело: тут и там понатыканы булавки и значки, сзади – самодельная белая надпись ANARCHY с соответствующим логотипом. Едва ли не впервые в жизни он оказался на концерте без инструмента, со свободным микрофоном и тут же претворил всю шальную энергетику в движение – прыгал и крутился, как ураган, раскидывая в воздух руки и ноги.

«Летов носился по сцене, как обитатель тяжелых палат психбольницы, совершал какие-то шаманские движения, и слова в первой же песне были: „Я хочу быть фюрером“, – вспоминает свои впечатления Кушнир. – То есть это была довольно опасная игра». «Темп был страшный. Даже если просто посмотреть сегодня запись концерта, у тебя сразу адреналин выделяется, – говорил Староватов. – Ну, потому что невозможно с такой скоростью дергать струны, произносить тексты и бить по барабанам. Такое впечатление, что видео ускорено в полтора раза. Как мы это делали?!»

«Половина зала в ужасе убежала, потому что это было совершенно неожиданно на фоне предыдущих фестивальных выступлений, – рассказывает Коблов. – Самое главное – это было ни на что не похоже. Конечно, это было потрясение, огромное потрясение, вплоть до какого-то эффекта выпадения из реальности – они выступали 38 минут, а тогда казалось, что прошел час или два. И человек на сцене постоянно находился в движении, как ртуть – все это производило ошеломляющий эффект, ну, какого-то стихийного бедствия».

«Люди просто охуели. Реально, – подытоживал Староватов. – Они же к чему привыкли – ну вот были у нас группы, которые учились играть, копируя зарубежных исполнителей, и на такую музыку клали стихи в том смысле, в котором их научили на уроках литературы. Эзопов язык, описательность, какие-то хитрые метафоры… А тут выходят люди [на сцену] и ничтоже сумняшеся, напрямую, без всяких подтяжек струн, без каких-то там вот этих заходов, вступлений, выходов – просто рубят нахер со всей дури. И Летов – ну, может, я примитивно выражусь, но он поет то, что думает, называет вещи своими именами. По залу реально ехал звуковой, смысловой каток».

Ставка была сделана – и ставка сыграла. «ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ УВИДЕТЬ ЛУЧШУЮ ПАНК-ГРУППУ СТРАНЫ, СХОДИТЕ НА КОНЦЕРТ „ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ“, – прямо вот так, капслоком писал в репортаже по итогам „Сырка“ киевский рок-журнал „Гучномовець“. – Многие другие рядом с „ГО“ выглядят просто гопниками и жлобами. С чем их и поздравляю».

За месяц до этого триумфа лучше всего с творчеством Егора Летова были, вероятно, знакомы сотрудники Омского КГБ. Уже через каких-то полтора года после «Сырка» он распустит «Гражданскую оборону», потому что она станет слишком популярной.

* * *

Путь к «Сырку» начался весной 1988-го. И группа, и советская страна, и сам Егор Летов тогда существовали в каком-то сверхъестественном темпе, в кратчайшие сроки переживая перемены. На первом Новосибирском рок-фестивале в апреле 1987-го Летов и братья Лищенко партизански пролезли на сцену, произвели фурор и нажили себе приключения дома. Теперь у «Гражданской обороны» было в активе восемь новых альбомов, и на второй Новосибирский рок-фестиваль их позвали выступать официально. Ну, то есть кого – их? Хоть Летов и умудрялся, подобно электрону, мерцать в разных культурных контекстах и идеологических позициях одновременно, играть на нескольких инструментах сразу живьем он не мог – ему нужно было превратить «ГО» в полноценную группу.

Далеко ходить не пришлось. «Мы решили, что я буду играть на барабанах, но через пару недель стало ясно, что лучше мне быть шоуменом и бэк-вокалистом, а Егор будет петь, стоя за барабанами», – рассказывал Олег «Манагер» Судаков. Басистом позвали Евгения «Джона» Деева, а на гитаре предложили сыграть новосибирцу Дмитрию Селиванову – он к тому времени уже успел поучаствовать в «Калиновом мосте» и «Путти», любил такую же мрачную и неконвенциональную музыку, как его омские друзья, и слыл лучшим гитаристом в городе. Нюанс заключался в том, что трое участников «Обороны» находились в Омске, а один – в Новосибирске, так что порепетировать вместе они попросту не успели. В итоге Селиванов играл «атонал» – по сути, мелодию вел только бас, а электрогитара выдавала злостный шум вокруг и без того трескучих песен.

Этот концерт был презентацией «Обороны» не как группы, а как сообщества – они играли песни Летова, Манагера и Деева, плюс одну вещь «Коммунизма» и одну – «Пик