Красный газ. Россия и возникновение энергетической зависимости Европы - Пер Хогселиус

очень не понравилась Кратцмюллеру. Он заявил, что при такой постановке вопроса Shell и Esse больше не собираются по собственной инициативе ограничивать объемы поставок нефти на германский рынок, что они раньше делали по взаимной договоренности с федеральным правительством. Под этим он подразумевал, что Shell и Esse могут просто затопить нефтью германский рынок, и это поставит под угрозу конкурентоспособность как советского газа, так и германского угля. Однако и первое, и второе, с точки зрения федерального правительства, имело большое политическое значение. Услышав это, фон Донаньи пришел в ярость. Встреча закончилась открытым конфликтом[45].

Шелбергеру пришлось сглаживать ситуацию. Встретившись с представителями правительства, он демонстративно дистанцировался от позиции, которую заняли Функе, Кратцмюллер и де Брюйне.

Он подчеркнул, что компания Ruhrgas искренне заинтересована в том, чтобы договор с СССР был в итоге заключен и что никоим образом не следует воспринимать его резкий тон при обсуждении вопроса о цене (в какой-то момент даже возникло опасение, что это поставит под угрозу всю газовую сделку) как знак того, что Ruhrgas ведет переговоры с Советским Союзом исключительно по тактическим соображениям. Шелбергер также отметил, что большинство членов наблюдательного совета Ruhrgas были полностью «за» заключение контракта по импорту газа из СССР. Фон Донаньи высоко оценил усилия Шелбергера по разрешению внутренних противоречий, заявив, что Ruhrgas «с большой справедливостью старался закончить возникший конфликт интересов»[46].

Пока велись советско-германские переговоры, Shell и Esso совместно с другими германскими производителями газа значительно усилили свою аргументацию против импорта красного газа. Основываясь на результатах ряда серьезных исследований, в которых проводился количественный анализ предполагаемой сделки, компании отмечали, что они предпринимали большие усилия по увеличению внутренней добычи газа и уже потратили на это 138 млн немецких марок. Однако, если вдруг на газовом рынке ФРГ внезапно появится Советский Союз, им будет весьма сложно продать эти объемы, что в свою очередь может оказать негативное влияние на дальнейшие изыскательские работы в стране. В результате останутся неосвоенными богатые германские газовые запасы. Производители газа пытались убедить Министерство экономики в том, что «в настоящее время нет необходимости импортировать российский газ, поскольку местные компании, несомненно, в состоянии удовлетворить прогнозируемый спрос ФРГ». Доказывая, что спрос на газ «вплоть до 1980-х гг. можно обеспечивать за счет германских газовых месторождений», компании-производители рекомендовали правительству подождать несколько лет и посмотреть, возникнет ли реальная потребность в импорте советского газа. Все эти тезисы подробно развивались в объемном докладе, который в августе был представлен в Министерство экономики[47].

В то же время компания Esso, имеющая штаб-квартиру в США, пыталась убедить Вашингтон оказать давление на германское правительство, правда, без особого успеха. С Плессером из газового подразделения связались представители посольства США в ФРГ, которые просто хотели проинформировать его о том, что Esso начала активно лоббировать свои интересы в Государственном департаменте. Компания дала понять администрации Никсона, что она категорически против импорта советского газа в Германию. Однако посольство не получило никаких инструкций для какого бы то ни было вмешательства и не ожидала получить их в будущем[48].

Помимо попыток повлиять на правительства ФРГ и США Shell и Esso начали кампанию в СМИ, стараясь распространить свою точку зрения, согласно которой поставки советского газа в Германию во многом усложнят ситуацию. В свою очередь это может весьма негативно отразиться на их готовности продолжать инвестиции в газовую промышленность ФРГ. В ряде газетных статей утверждалось, что в стране достаточно собственных запасов газа, чтобы удовлетворять спрос на газ не только в 1970-е гг. – газа хватит «до конца столетия». А значит, нет никакой необходимости в импорте газа из Советского Союза, что имело бы только негативные последствия[49].

После таких заявлений в СМИ министерство провело консультации с Федеральной геологической службой (Bundesanstalt fur Bodenforschung), после чего пришло к выводу, что к 1980 г. объемы добычи германского газа могут составить 19 млрд кубометров. Рынок природного газа Западной Германии развивался с беспрецедентной скоростью, ежегодно увеличиваясь на 30–60 %. Ожидалось, что такой стремительный рост продолжится и дальше. По прогнозам министерства, потребление газа в ФРГ к 1975 г. достигнет 25–28 млрд кубометров, а к 1980 г., возможно, 37–40 млрд кубометров. О поставках п млрд кубометров газа уже имелась договоренность с Нидерландами (т. е. с Shell и Esso), но 7-10 млрд кубометров еще нужно было добывать из других источников, из чего следовало, что рынок ФРГ вполне мог поглотить газ из Советского Союза[50].

Нефтяные компании по-прежнему возражали против заключения соглашения с СССР об импорте, поэтому попытки Шелбергера настоять на относительно небольшом объеме поставок – 3 млрд кубометров, а не минимум 5 млрд кубометров, как хотел СССР, – можно рассматривать как стремление успокоить Shell и Esso. Если бы не сопротивление этих компаний, вполне вероятно, что в контракте предусматривались бы более крупные поставки.

Попытки координации с Италией и Францией

Советско-германские переговоры по газу проходили одновременно с аналогичными переговорами с Италией и Францией. С советской стороны это была продуманная стратегия: Мингазпром не собирался строить отдельные газопроводы для экспорта в каждую из стран-импортеров и намеревался использовать экономию от масштаба путем создания единой интегрированной экспортной инфраструктуры. Импортирующие страны были также весьма заинтересованы в такой координации. Большинство потенциальных участников этой схемы соглашались, что было бы неэкономичным прокладывать трубопровод для экспорта газа из СССР в Западную Европу для транспортировки менее 10–12 млрд кубометров природного газа ежегодно, а такие объемы намного превышали потребности каждого из импортеров в отдельности. Италию интересовал самый большой объем импорта – б млрд кубометров в год, но даже эта величина была слишком мала для того, чтобы оправдать строительство газопровода из Советского Союза в Западную Европу. Поэтому успех советско-итальянских переговоров во многом зависел от того, удастся ли СССР договориться о поставках в другие страны. Вопрос об импорте в Западную Германию и Францию еще сильнее зависел от координации с другими европейскими импортерами.

Координация между западноевропейскими потребителями считалась желательной и по соображениям безопасности. По мнению У. Лантцке, если бы три или четыре западноевропейские страны были присоединены к одному трубопроводу, это обязало бы СССР обеспечивать поставки без перебоев и задержек. А если бы ФРГ выступила в роли транзитного коридора для советского газа по пути во Францию, то, как полагал Лантцке, была бы значительно уменьшена «опасность перебоев в поставках по политическим причинам». Еще в 1967 г. Франция разрабатывала схему импорта советского газа через Италию, но начавшиеся весной 1969 г. советско-германские переговоры открывали для Франции альтернативную возможность транзитных поставок газа через Западную Германию.