Персоны и персонажи - Сергей Львович Макеев

«Русский период» в жизни и творчестве Гашека — это тема не на одну книгу. Некоторые поступки писателя сегодня вызывают вопросы, сомнения и, возможно, осуждение. Но что бы он ни делал, он поступал искренне, в соответствии со своими убеждениями. Они, кстати, не были неизменными. К 1920 году он, навряд ли, верил в мировую революцию, но вот в революционность своих соотечественников теперь уже точно не верил: «…у чехов голубиный характер, — говорил он, — каждый из них привык думать только о себе…» Другое дело — русские, они могут идти до конца. Россия потрясла Гашека. Может быть, так же ошеломила эта фантастическая страна юного поручика фон Мюнхгаузена в XVIII веке, и в результате появились знаменитые рассказы о приключениях барона. И, как знать, не будь «похождений» Гашека в России, возможно, и не родился бы роман о Швейке.

Еще в Уфе Ярослав Гашек познакомился с Александрой Львовой, работницей типографии. 15 мая 1920 года в Красноярске они поженились. Ровно десять лет назад, день в день, Гашек женился на Ярмиле. Нарочно, что ли, так подгадал? А ведь некоторые считают, что «майским новобрачным — маяться»! При регистрации в горсовете Гашек заявил, что он холост. Вообще многое указывает на то, что Гашек решил надолго обосноваться в России и возвращаться на родину в обозримом будущем не планировал. Он уже несколько лет не пил, много работал я, как знать, может быть, был в эту пору счастлив?

Но в ноябре 1920 года Коминтерн направил Ярослава Гашека в Чехословакию. В это время там разразился политический кризис, началась всеобщая забастовка, а в городе Кладно рабочие организовали самоуправление, провозгласив «советскую республику». Гашек с женой Шурой выехал в Прагу.

Как Швейк спас Гашека

Уже на другой день после возвращения Гашека утренние газеты сообщали: «Вчера посетителей кафе “Унион” ожидал большой сюрприз; откуда ни возьмись, как гром среди ясного неба, после пятилетнего пребывания в России сюда заявился Ярослав Гашек». Сюрприз заключался еще и в том, что за время отсутствия Гашека газеты несколько раз хоронили его, описывая бесславный конец писателя: будто его казнили легионеры или убили пьяные матросы в одесском кабаке.

Гашек не рассчитывал на теплую встречу, но вряд ли ожидал такого приема. Многие друзья отвернулись от него. Кто-то не подал руки, кто-то демонстративно выходил вон, когда появлялся Гашек. Однажды вечером его окружили бывшие легионеры и чуть не избили.

А главное — он опоздал. Коммунисты, к которым он «шел на связь» уже сидели в тюрьмах. В газетах писали: «“Комиссарство” так глубоко проникло в его плоть я кровь, что он уже не в состояния обойтись без армия. Увы, его кладненская армия разбежалась». На самом деле, восстание в Кладно было подавлено, а его организаторы арестованы, их обвиняли в государственной измене.

Общественность ждала от «таинственного большевистского комиссара» рассказов о зверствах. Одна журналистка спросила, на самом ли деле он питался в Красной Армии мясом убитых китайцев? «Да, милостивая пани, — подтвердил Гашек, и пожаловался на неприятный привкус. — Но, по-моему, его можно было бы устранить, завернув мясо в страницы газеты “Народная политика” с рубрикой “События в России”».

Да, он имел право сказать: «Меня здесь ненавидят». Он снова начал пить. «Пил нервно, без перерыва, без удовольствия, — писал один из немногих друзей. — До войны я никогда не видел Гашека в таком состоянии».

Другая беда состояла в том, что Гашек потерял своего читателя. Поначалу он только огрызался, но постепенно язвительные ответы на клевету превратились в хлесткие фельетоны. Он медленно возвращал утраченное положение известного сатирика.

Тем не менее, Гашек чувствовал себя на родине совершенно одиноким. Может быть, поэтому он так упорно добивался встречи с первой женой Ярмилой, хотел увидеть сына Рихарда — Ришу, как его звали дома. Медальон с его фотографией Гашек всегда носил на груди. Писатель писал Ярмиле письма, просил прощения. Наконец, они начали встречаться тайно, как перед войной. Гашек был к ней так внимателен, сам носил в редакции ее рассказы. Любовь вспыхнула вновь, Гашек называл их отношения «прекрасным маем на склоне лет». Однажды Ярмила пришла с сыном. Гашек робко гладил мальчика по голове и обращался к нему на «вы». Только через месяц мальчик узнал, что «пан редактор» — его отец. Раньше ему говорили, что его отец погиб в России. Яр-мила и теперь взяла с сына слово, что он никому не скажет об этой встрече. В следующий раз Гашек держался с сыном свободнее, шутил, рассказывал смешные истории, подарил книжку своих рассказов с надписью: «Дорогому сыну. Ярослав Гашек». Но эта встреча стала последней… И все же Ярмила ни разу не сказала о Гашеке худого слова. А когда горечь обиды утихла, именно она сказала о муже главное: «Гашек был гений, и его произведения рождались из внезапных наитий… Сердце у него было горячее, душа чистая, а если он что и растоптал, то по неведению…» А как же «русская жена» Шура? Можно представить, что она переживала в это время — в чужой стране, без средств к существованию, с вечно где-то пропадающим мужем…

Все так запуталось в личной, общественной и творческой жизни Гашека!.. Спас его бравый солдат Швейк. Раньше этот герой был отделен от автора, писатель смотрел на него со стороны да посмеивался. Теперь Гашек вдруг увидел: «Швейк — это я, это все мы — добрые люди, вынужденные как-то выживать в условиях всемирного абсурда». И теперь уже ГАШВЕЙК смотрел на мир своими голубыми глазами с ироническим прищуром и смеялся над настоящими идиотами.

Гашек и его давний друг, бывший анархист Франта Сауэр, обсудили этот замысел и взялись за дело. Решили сами издавать роман небольшими выпусками с продолжением. Первую часть Гашек написал быстро. Затем друзья сочинили рекламную афишу и отправились по кафе и пивным Праги. В рекламе сообщалось:

«"Да здравствует император Франц Иосиф!» — воскликнул бравый солдат Швейк, похождения которого во время мировой войны описывает. Ярослав Гашек в своей книге "Похождения бравого солдата Швейка во время мировой и гражданской войны здесь и в России”. Одновременно с чешским изданием роман выйдет во Франции, Англии и Америке’ Первая чешская книга, переведенная на основные языки мира».

Так компаньоны предсказали всемирную славу «Швейка». Известный тогда художник Йозеф Лада нарисовал обложку, создал самый узнаваемый образ Швейка, ему обещали щедрый гонорар, но, конечно, не заплатили. Дела шли плохо, тонкие книжицы первого выпуска распространяли друзья писателя