Красный газ. Россия и возникновение энергетической зависимости Европы - Пер Хогселиус

главного экспортного маршрута через Украину, то здесь поворотным моментом стало начало 1974 г., когда СССР наконец-то смог ввести в эксплуатацию последние несколько участков экспортного газопровода Шебелинка – Ужгород, строительство которых потребовало огромных сил. Поскольку в первом квартале 1974 г объем советского газа, экспортируемого по украинскому маршруту, практически удвоился по сравнению с последним кварталом 1973 г., дальнейшие задержки с запуском этой линии привели бы к срывам поставок в Центральную и Западную Европу, что имело бы самые негативные последствия. Этого удалось избежать. К апрелю, когда Украина отошла от зимних морозов, объем экспорта в Германию достиг запланированного уровня и за счет увеличения объемов летних поставок даже удалось компенсировать неудачи, случившиеся при старте экспортной схемы. Таким образом, если говорить о статистике, то в течение первого контрактного года СССР смог полностью выполнить свои экспортные обязательства. И Советский Союз, и Германия могли теперь с облегчением вздохнуть. Однако, учитывая тот факт, что в течение 1974-го и 1975 гг. в контракте было предусмотрено резкое увеличение объемов поставок, советским ведомствам, отвечавшим за этот проект, не следовало расслабляться[39].

Теперь нужно было приступать к решению следующей задачи – обеспечить своевременный старт экспорта природного газа в Италию. К счастью, поставки должны были начаться весной, а не осенью, когда советские системы транспортировки испытывали гораздо большие нагрузки. 20 мая 1974 г. состоялась торжественная церемония открытия австрийско-итальянской транзитной линии в Баумгартене. На этом мероприятии присутствовали председатель компании ÖMV Л. Бауэр, заместитель министра внешней торговли СССР Н. Осипов, президент компании ENI Р. Джиротти, а также австрийские министры Э. Ланк и И. Старибахер. Осипов и другие члены советской делегации заметно нервничали, однако, ко всеобщему облегчению, система заработала без сбоев. Но когда советская делегация вернулась в Москву, из Украины поступил новый тревожный сигнал. Председатель Совета министров Украины Лященко сообщал, что в украинской газовой системе царит полный хаос, в результате чего наблюдается серьезный дефицит газа и происходят задержки со строительством. В июне 1974 г. вряд ли кто-то мог бы назвать радужной перспективу своевременного ввода в эксплуатацию дополнительных мощностей. Из 527 км газопровода, который планировалось достроить к концу года, к этому времени было проложено всего 122 км. Точно так же из 13 запланированных компрессорных станций были построены только три. Лященко хотел, чтобы Косыгин заставил все ведомства, имевшие отношение к этому проекту, отнестись к своим обязанностям с полной серьезностью. Хотя, естественно, украинцев больше всего беспокоил вопрос о снабжении газом собственной республики, Лященко подчеркивал, что улучшение ситуации было и в интересах Кремля – ведь схемы внутреннего и внешнего газоснабжения переплетались настолько тесно, что любые задержки в строительстве газопровода неизбежно оказали бы негативное влияние на весь проект экспорта газа[40].

В очередной раз, для того чтобы помочь строителям завершить работы на ключевых объектах, пришлось использовать дополнительную рабочую силу. Потребовались гигантские усилия, чтобы тысячам рабочих удалось закончить прокладку газопровода и строительство компрессорных станций к обозначенному сроку – до начала зимы. В логистическом хаосе стройки наконец-то стали различаться признаки прогресса. Километр за километром стала принимать конкретные очертания функционирующая система. В результате 1974 год оказался успешным: как и планировалось, все газовые линии и компрессорные станции, предназначенные для обслуживания экспортной газовой системы, были введены в эксплуатацию. В начале 1975 г. министр Оруджев смог с облегчением доложить Центральному Комитету КПСС о том, что контрактные обязательства Советского Союза перед зарубежными потребителями были выполнены[41].

Учитывая тот факт, что еще несколько месяцев назад проблемы казались практически неразрешимыми, это было поразительное достижение. Западные обозреватели, не осознавая, каких неимоверных трудов стоило создание газовой экспортной инфраструктуры, воспринимали эти успехи СССР как подтверждение возможностей – и желания – Москвы выполнить взятые на себя обязательства по экспорту. Создалось общее впечатление, что реализация наиболее важного этапа газового проекта явилась проверкой на прочность самой торговли между Востоком и Западом. Это был исключительно важный вывод на будущее. С этого момента то, что всеми было воспринято как положительный опыт, могло использоваться как мощный аргумент в дебатах с противниками интеграции Западной Европы с социалистическими странами.

На самом же деле новая газовая система Восток – Запад была довольно-таки шаткой конструкцией, построенной в большой спешке. В ее основе лежала причудливая смесь из не столь современных советских подходов и технологий, с одной стороны, и западных труб и оборудования – с другой. Поддержание новой экспортной инфраструктуры в рабочем состоянии было не менее сложной задачей, чем ее создание. Поступали сообщения о внештатных ситуациях, которые регулярно возникали по всему маршруту на территории как СССР, так и Чехословакии и последствия которых очень быстро начинали ощущаться в Западной Европе. Так, например, в октябре 1974 г. сезонные паводки в восточных районах Чехословакии вызвали падение опор, на которых были установлены новые экспортные трубы диаметром 1220 мм. В результате подача газа в Австрию, Италию, ГДР и ФРГ прервалась на шесть дней. СССР бросился помогать Чехословакии в ремонте газовой линии, но работы производились настолько бессистемно, что угроза срыва экспортных поставок по этой линии так и не была ликвидирована. В феврале 1975 г. буквально на том же самом участке произошел разрыв трубы и снова подача газа была прервана. Зато на трубопроводе «Братство», который шел параллельно новой экспортной линии, но прокладывался в гораздо меньшей спешке, таких аварий не происходило[42].

Тем временем к советской экспортной системе подключалось все больше германских, финских и итальянских потребителей. В Баварии первыми из городов, которые начали получать газ из СССР, были Нойштадт, Ингольштадт и Мюнхен. Кроме того, одним из первых потребителей советского газа стала электростанция в Геберсдорфе, расположенном в западных окраинах Нюрнберга. Летом 1974 г., когда спрос на газ был невысоким, газ из Советского Союза начали закачивать в подземные газохранилища неподалеку от Мюнхена и Нюрнберга. В течение зимы 1974/75 г. транспортировка газа продолжалась. Регенсбург, который до этого использовал нефтезаводской газ, и Ландсхут, куда газ поступал непосредственно с баварских газовых месторождений, были одними из тех городов, которые с этого времени стали полностью зависеть от поставок газа с Востока[43].

Советский газ начал поступать и в северные районы Баварии. Это был довольно хлопотный процесс, поскольку только за два года до этого баварский север перешел с коксового газа на голландский природный газ. В связи с тем что голландский и советский типы газа не были взаимозаменяемыми, тем потребителям, которые купили и установили новые газовые горелки или приспособили старые горелки под голландский природный газ, пришлось еще раз менять оборудование. Потребителям это не понравилось. Эта проблема была поднята