Раннее христианство. Том I - Адольф Гарнак

и тарсский; патриархат, объединяющий большие комплексы провинций, стал образовываться еще до разделения Диоклетианом государства на четыре префектуры, и, вероятно, никто — около 300 г. — не оспаривал бы, что в этом отношении Риму подобает первое почетное место.

Монтанистическая реакция против иерархии. Но прежде чем дело дошло до этого, был заявлен в христианском мире резкий протест против такого преобразования. В 156 г. во Фригии выступил некий Монтан, который, ссылаясь на видения, явившиеся ему и под его влиянием двум женщинам, Присцилле и Максимилле, из круга его близких, требовал, чтобы ему повиновались как предвозвещенному Иисусом Параклету; как таковой, он давал предписания относительно порядка и нравственности ввиду наступавших последних времен, чем сильно колебал установившиеся обычаи. Он, однако, не начал с предания анафеме клира, но лишь только клир указал на дверь этому дерзкому человеку, вмешавшемуся в чужие дела, он стал побуждать к исканию истинных признаков обладания Св. Духом и нашел их у новых пророков, а не у служебного «духовенства». Основные разногласия между монтанистами и остальною церковью, вытеснившей их почти из всех провинций, отчасти после ожесточенной, также и литературной борьбы, яснее всего постиг горячий защитник церкви пресвитер Карфагенский Тертуллиан. Монтанисты верили, что, как и во времена апостольские, Дух, Который является единственным решающим элементом, не связан ни с какою личностью, а свободно пребывает где ему угодно; большинство искало его лишь в иерархии: кто иной может издавать законы для церкви, как не люди, которые посредством крещения и причастия приобщают нас ко всем дарам благодати?

Дальнейшее развитие идей священства и кафолической церкви. Монтанизм своей не соответствующей требованиям времени попыткой оживить апостольские идеалы ускорил лишь развитие клерикальной организации в церкви; теперь уже епископы (и пресвитеры, если они только совершают таинства) принимают титул священников, а также устанавливается теория, по которой ни один мирянин без помощи священника не может достигнуть спасения. Эта идея является краеугольным камнем в построении кафолической церкви. Наименование «кафолическая церковь» возникло во II веке; большинство пользовалось им как щитом против гностиков; оно должно было показать, что церковь является распространенной по всему миру Божьей общиной, между тем как гностики создавали лишь разбросанные в нескольких местах тайные общества. Прилагательное «кафолическая», подобно прилагательному «вселенская», о котором позднее велось столько споров, должно было обозначать, что церковь, т. е. совокупность всех общин, оставшихся верными истинной вере, является всемирной. В понятии о всемирности заключено и понятие о единственности; уже и Павел признал бы с радостью эти оба понятия. Понятия единственности и единения также имеются уже в идее Павла о всей церкви как о Теле Христовом. Позднейшие поколения, отчасти благодаря нервности, вызванной нападками гностики, понимали единение как уничтожение всех индивидуальных особенностей; римский епископ Виктор (около 195 г.) считал уже, что он не может допустить где-либо, в какой-нибудь другой церкви, например, в Ефесе, празднование Пасхи в иной день или иным образом, чем в Риме. Более благоразумные все-таки возражали ему со всех сторон, но размышления об объеме того, что являлось в церкви единым, несмотря на ее огромное распространение, продолжались и нашли свое классическое завершение в трактате Киприана «De catholicae ecclesiae unitate».

Тезис об апостоличности церкви, само собой вытекающий из Матфея, 16, 18, основывает единство церкви на единодушной верности ко всему апостольскому, а апостольскими являются не только изложенное в Новом Завете и в символе веры учение, но, может быть, с большей еще несомненностью церковные должности. Действительно, апостолы, умирая, передали свои полномочия, которые Бог не мог отнять у своей церкви, своим преемникам — епископам, могущим уделить часть своим помощникам — пресвитерам и диаконам. «Unitas ecclesiae» видимо олицетворяется в единстве и неделимости епископата.

Спасительное влияние церковной иерархии. Несмотря на всю горечь, изливаемую Тертуллианом на этот «numerus episcoporam», ставящий себя на место церкви, учреждение епископской должности является для церкви благом и было неизбежным.

При той массе задач, которую взяли на себя общины, были нужны люди, которые занимались бы ими не только случайно. Совершение богослужений, толкование Писания, испытание поступающих учителей, наставление лиц, желающих принять крещение, проповедь среди неверующих, духовное попечение о верующих, надзор над нравственностью в семьях, призрение больных и бедных, заботы о достойном погребении умерших, поддержание сношений с другими общинами требовали от многих напряжения всех сил. Чем затруднительнее было положение церкви, тем большие полномочия она была вынуждена предоставлять своим руководителям. Епископы первых столетий, по большей части, оправдали оказанное им доверие. Предъявление и усиление при каждом удобном случае особенно высоких нравственных требований к ним происходило не против их воли. Они дали хороший пример мужества и твердости во времена гонений, которые всегда были направлены с самого начала и под конец почти исключительно против лиц, стоявших во главе клира. Не все они обладали высоким образованием, но то обстоятельство, что почти все церковные писатели того времени принадлежали к высшему клиру, стоит в связи с тем обстоятельством, что желающих получить епископское кресло в те времена вдохновляли не честолюбие, не жадность и не семейные традиции, а любовь к делу, и при выборе решающее значение имела какая-нибудь способность, доказанная в делах общины. «Mundus vult decipi» (мир хочет быть обманутым) — говорилось тогда. Верно то, что общины около 200 г. желали быть управляемыми, и потому ими и управляли; клир не вкрался, подобно разбойнику, в церковь, а лишь исполнил ее волю. Благодаря монархическому управлению общины избегли свирепствовавших на эллинской почве партийных смут; и каким иным образом могли быть разрешены на соборах сомнительные вопросы учения или дисциплины, если таковое окончательное разрешение являлось настоятельной потребностью, как не постановлением большинства созванных представителей общин?

Последствия нового понятия о церкви. Пока клир, как когда-то апостолы в лице Павла, сознавал себя призванным только к служению общине, он не должен был являться препятствием для развития здорового благочестия и морали. Более опасным явлением была постепенно создававшаяся косность церкви — результат приобретения должностными лицами характера священства. То, что у Павла было высоким идеалом — совокупность верующих, объединенных одним лишь Духом, — превратилось в кафолической церкви 200 г. в союз общин, организованный по образцу государства, снабженный законами и полицией и скоро привыкший приводить в исполнение наказания, доходившие даже до вечного отлучения; этот союз в теории, однако, все еще продолжал считаться теперь, как и прежде, общиной святых! Но от этой святости отпадал постепенно кусок за куском; епископ римский Каллист даровал в 217 г. церковное прощение за прелюбодеяния, а после гонений Деция