К забытым островам - Бенгт Шёгрен

ежегодно за сезон, с мая по октябрь, здесь вылавливают несколько сот суповых черепах и черепах каретт. С мая к Гренадинам устремляются черепахи каретты, чтобы зарыть в песок свои яйца на не потревоженных человеком берегах.

В отеле Адамса мне подавали мясо обоих видов черепах. Как я и ожидал, мясо суповой черепахи оказалось мягче и приятнее. Она питается прежде всего морской травой и водорослями, в то время как черепаха каретта предпочитает животную пищу; ее мясо грубое и жилистое и напоминает мясо старого быка.

Во многих частях света ее ловят только из-за красивого, прозрачно-коричневого, похожего на мрамор панциря; он используется для изготовления различных украшений. Но у Карибского моря ее едят. Надо сказать, что мне было любопытно попробовать «отбивную из настоящей черепахи каретты», хотя старик Лаба в свое время рассказывал о ней странные вещи.

В начале XVIII века он писал: «Ее мясо почти несъедобно и не потому, что оно суше и жестче мяса суповой черепахи, а потому, что имеет качества слабительного; если ты не совсем здоров, то, съев его, ты обязательно покроешься сыпью. Те, кто отправляются на черепашьи острова за суповыми черепахами и черепахами кареттами, едят их мясо лишь в течение трех-четырех месяцев. Причем и жирные и постные куски едят без хлеба, без маниока и без всяких приправ. Больные, страдающие различными заболеваниями, полностью в этом случае от них избавляются. Пища эта вызывает понос; он-то и очищает желудок больного. Порцию увеличивают или уменьшают в зависимости от сил больного: понос сопровождается сыпью или волдырями, вызывающими обычно повышение температуры, которая хотя и высока, но не опасна, особенно если у больного сильная конституция и он достаточно темпераментен. После двенадцати— пятнадцати приступов температура спадает, но сыпь и волдыри, которые уже к тому времени прорываются, продолжают мокнуть до тех пор, пока в организме остается хоть капля нечистот. После этого человек словно возрождается, прибавляет в весе, заметно прибывают силы и здоровье. Однако уместно заметить, что старые, слабые и немощные люди едва ли смогут выдержать это искусственное очищение, в живых остаются лишь те, у кого сильная и здоровая конституция».

Лаба испробовал этот, рецепт на себе. В течение пяти-шести дней у него был понос и на теле в двух или трех местах высыпала сыпь. Вначале это было неприятно, но затем, по его собственным словам, он почувствовал себя хорошо. Я же на Юнионе, острове черепахи каретты, не испытывал никаких неприятностей с желудком, хотя до этого у меня было не все благополучно. Но я не приписываю это действию отбивных из черепахи. Скорее, мое выздоровление было связано с тем, что у Адамса я впервые в Вест-Индии съел на завтрак овсяную кашу — простой рецепт, явно заслуживающий внимания!

Впрочем, во время моего пребывания на острове я ни разу не слышал о том, что мясо настоящей черепахи каретты имеет какие-то особые свойства. На Гренадинах принято приписывать удивительные целебные свойства органу спаривания у самца этой черепахи. Его аккуратно высушивают, следя за тем, чтобы на него не попало даже капли дождя (только тогда он имеет силу), растирают в порошок, а потом добавляют к рому в таком количестве, которое умещается на десятицентовой монете. Эта доза считается достаточной, чтобы усталый и ослабевший мужчина стал исключительно жизнедеятельным.

Беседуя с местными рыбаками в какой-нибудь таверне, где бьет ключом веселье, можно немало узнать подобных сведений. Неважно, что при этом порой не хватает стаканов. Бокалы переходят от гостя к гостю, которые на английский манер заказывают по очереди каждому по кварте, отмеряемой барменом с помощью старой бутылки из-под кока-колы. В стакан наливается порция спиртного на одного, и кто-то из гостей проглатывает ее; затем в его стакан наливается немного воды, которую он выпивает не полностью, а оставляет чуть-чуть на дне. Быстрым движением руки он споласкивает стакан и выплескивает воду на пол. Теперь стакан считается чистым и пригодным для передачи следующему.

Клифтон — прекрасная стоянка для рыбаков и удобная база для плавания к другим островам. На западе от нее лежит остров Прюн, который, как и большая часть Юниона, принадлежит правительству Сент-Винсента. Здесь, на берегу, мне довелось увидеть самый прекрасный белый песок, какой только можно себе представить.

Прюн состоит из четырех холмов; издали они выглядят как ряд четырех маленьких островков, соединенных мангровыми болотами. Были намерения создать здесь колонию для прокаженных, но планы так и не осуществились, вероятно, из-за того, что на острове совсем нет пресной воды, а подвоз ее — весьма дорогостоящее предприятие. Позднее я узнал, что один несчастный швед построил на этом бедном острове несколько домов — один для себя, другие для сдачи в наем. Но не превратится ли вся эта затея в сплошной кошмар? Ведь здесь в 50-е годы провалилась даже попытка добывать соль установками нового типа.

Соль в небольших количествах добывается на острове Мейро, который я тоже посетил. Один из племянников Адамса отвозил туда своего старого отца, и я поехал с ними. Дорога шла через узкие проходы в коралловых рифах. Виднеющиеся повсюду обломки лодок были немым свидетельством сложности постижения мореходами тайн этого пути.

Старик, проживший лучшие дни в Клифтоне, тихонько напевал в пути одно калипсо — песню о многочисленных тринидадских хулиганах. Однако, прибыв на Мейро, он внезапно сник.

Настроение старика не помешало остальным отпраздновать прибытие, распив бутылку коньяку с Сен-Бартельми; бывшая шведская свободная гавань служит основным поставщиком спиртного в Вест-Индии. Примечателен тот факт, что Мейро имеет прямую связь с Сен-Бартельми и здесь мне удалось испробовать его отличный коньяк в скандинавском обществе.

Свернув в залив по направлению к причалу, мы увидели судно, стоявшее на якоре. Предполагая, что эта шхуна из северных морей, я обратился к шкиперу по-шведски. И не ошибся. Действительно, его звали Гуннар Торстейнссон, а его шхуна «Бетти Джон» была из Осло. Она использовалась на Гренаде для перевоза американских туристов.

После этого знакомства мы решили вместе отправиться к постройкам вокруг старой католической церкви, расположенной на холме.

Место это казалось заброшенным и печальным. Наиболее приличным сооружением здесь была лавка, где продавали коньяк. А вокруг были разбросаны маленькие хижины с плетеными, покрытыми глиной стенами и крышами из пальмовых листьев. Выглядели эти домики весьма красочно, но постройки были куда более примитивные, чем те, что я встречал ранее в Вест-Индии. Две сотни жителей Мейро — самые бедные из всех островитян на Гренадинах (примерно по тем же причинам, что и население Мюстика).

В то время как на Юнионе крупные поместья были давным-давно