Чёртов угол - Алексей Александрович Олейников

колод – и поди угадай, какой играют сегодня. Множественное прошлое, настоящее и будущее перемешались в голове. По правде сказать, Уле хотелось поскорее всё это забыть. Но Вадик был важен или будет очень важен, и потому она тянула карты и пыталась понять, что всё это значит.

А ещё она чувствовала, что потерялась среди всех этих Ульян, будто они её заместили, проросли в ней. Ульяны из другого прошлого и другого будущего. Ульяны, у которых с Антоном всё было хорошо и всё кончилось ужасно. Ульяны, которые сбежали из дома. Ульяны, которые поступили как хорошие девочки. Все они толпились и напоминали о себе – даже не мыслями или воспоминаниями, а скорее эмоциональными следами. Она смотрела на Антона и не понимала, что сейчас чувствует. Какие чувства её, а какие нет? Какие слова принадлежат ей, а какие взрослой Ульяне, которая смеётся над этим маленьким мальчиком?

Именно поэтому она до одури ела ледяное мороженое, здесь и сейчас, обжигая рот и проясняя голову. Интересно, она это сама придумала или какая-то из Ульян? Как объяснить, что ты только что жила одновременно в прошлом, будущем и альтернативном настоящем, а сейчас схлопнулась до одной обалдевшей Ульяны? Антон смотрел на неё слегка испуганно, и девочка вдруг ощутила нежность и невероятную взрослость, будто бы наблюдала за ним с Луны. Она погладила Антона по щеке. Мальчик вздрогнул. Уля хотела что-то сказать, но зазвонил телефон.

– Да, бабушка. Где я? Гуляю. С кем? – Уля сморщила нос. – С Антоном. Антон – это мальчик, бабушка, это мужское имя. Не, я не сейчас домой. Нет, когда закончу дела, тогда буду. Важные дела, ба, важные. Ну всё, пока.

Она выключила телефон и замерла, тупо глядя на него.

– Ну ты даёшь, – сказал Антон.

– Что я даю… – прошептала Уля в ужасе. – Это что, я сейчас всё сказала? Это правда я?

Антон кивнул. Уля округлила глаза. Что она только что натворила? Какая Ульяна сейчас говорила с бабушкой? Как она всё это будет разгребать? И снова её переключило: паникующая маленькая Уля, не знающая, что делать со своей жизнью, отступила назад, села в зрительном зале, а на свет вышла другая. Которая проглотила остаток подтаявшего мороженого и элегантно вытерла пальцы о комбинезон. Поглядела на Антона – и тот опять поразился, какие у неё вновь другие серые глаза. Голова у него пошла кругом. Со сколькими девушками он встречается?

– Нам ещё кое-что надо сделать, – сказала она. – Завтра последний день.

– Для кого?

Девочка поправила лямку комбинезона.

– Для Никиты. Для Вадика. А если не повезёт, то и для всей округи.

– В смысле? – обалдел Антон. Он, конечно, следовал за Ульяной и выполнял её прихоти, но всерьёз не верил во все её выдумки. Конечно, нехорошо было так шутить про Вадика, но если это поможет вытащить Никиту из отделения – почему бы и нет. Правда, по их вине он там и оказался, так что логики во всей этой суете мальчик не видел. Он просто подыгрывал сумасшедшей девчонке с офигительными серыми глазами. Но тут она уже палку перегнула.

– Когда дядя Лёня его привезёт, Никиту надо доставить на болото, – сказала Уля. – Там только твой Ромчик пройдёт. Завтра.

– В Сорный лес, что ли? – Антон обалдело посмотрел на дальнюю полосу синего леса.

Уля кивнула.

– Там же егеря. Закрыто всё. Поймают – и штраф впаяют, и Ромчика отберут.

Уля вздохнула, похлопала его по руке.

– Если нас егеря поймают, это за счастье будет. А вот если другие…

– Да ну, хватит! – Антон решил, что с него достаточно. Всё, заигралась девочка.

– Не веришь? – Ульяна залезла на квадроцикл. – Поехали, покажу кое-что на поле.

– Покажет она, – пробурчал Антон. – Нашла себе шофёра.

Но квадрик всё же завёл. Сел за руль, и тут задрожал телефон в кармане – как он только его вибрацию уловил? Это звонил папа. Антон заглушил мотор, взял трубку.

– Да. В городке. У «Пятёрочки». Что?! И как… как это…

Мальчик открыл рот и слушал дальше молча.

– Да, – сказал он изменившимся голосом. – Я приеду, ага.

Положил трубку.

– Что случилось? – встрепенулась Уля.

– Ты это видела? – спросил он её зло, почти грубо. – Да?

– Что?

– В короне своей! Видела, скажи честно?

– Да что случилось? – Ульяна подступила к нему, схватила за руку. Но тут же побледнела. Отшатнулась и прижала руки ко рту.

– Видела?

Девочка покачала головой.

– Нет… Я бы сказала, ты что. Я бы обязательно сказала!

– Садись, – приказал он. – До Мороков подброшу.

Ульяна молча забралась на сиденье. Антон завёл квадроцикл и рванул с места так, что резина задымилась. Уля смотрела в его спину, обтянутую белой футболкой. В голове плыли, сменяясь, образы окровавленного халата, брошенного на землю, и поваленного забора. В деревне Малые Лужки пропала бабушка Антона, Нина Алексеевна. Ульяна вздрогнула. Она уже видела это название – Малые Лужки, оно приходило ей среди видений, которые посылала ей корона. Почему она пропустила? Почему она так зациклилась на Вадике и Никите?

3. Для чего нужна Варя Смирнова?

Варя Смирнова совсем не знала, что делать. Это было очень необычно. Как правило, она всегда понимала, куда идти, смотреть или хотя бы в каком направлении лежать. Беспокойная душа, Варя никогда не сидела без дела. Но сейчас… Куда идти, куда податься? В поля, пополнять коллекцию редких видов Подмосковья? Сидеть дома, тупить в сети? Смотреть телевизор и выгуливать Рыжика по пропылённым, геометрически правильным улицам посёлка Спас-Салем? Как будто ничего не случилось. Как будто Вадик просто уехал по делам. На рыбалку с папой, например. Нет, Варя так не могла. Ведь это она виновата, что он пропал! Это она потащила его в тот парк, она ему голову задурила глиняным замком Асмоловского. Из-за неё он отправился туда ночью и… пропал тоже из-за неё.

Варя не стала говорить папе и бабушке, что Вадик пропал. Просто потому что… даже не знала почему. Может быть, потому что побоялась, что её больше не пустят в деревню. А может, потому что, пока она в этом сама себе не призналась, оставалась надежда, что Вадик просто где-то бродит. Выйдет из-за угла. Мелькнёт его синий велик на том конце улицы Центральной, которая прорезáла деревню от края до края, а потом резко сворачивала под прямым углом и уходила в поля, к пожарном пруду и дому Горгыча.

Итак, она не стала говорить. После её сверхпозднего возвращения и скандала с бабушкой папа изволил прервать своё затворничество. Морщась, как вампир при виде солнца, он сказал, что всё