Тысяча и одна тайна парижских ночей - Арсен Гуссе

Жена была бы красива, если бы имела время заботиться о своей красоте.

Ребенок не сводил глаз с открытого окна и, казалось, не понимал, почему с одной стороны столько роскоши, с другой – столько бедности.

Пирующие хранили глубокое молчание. Из глаз и сердец канула не одна слеза, видимая и тайная.

Между тем отец взял ребенка из рук матери и поцеловал его с нежною и грустною улыбкой.

Актриса положила на тарелку луидор, весь свой капитал, и обошла собеседников, прося у каждого по луидору.

Вскоре на тарелке лежало восемнадцать луидоров; клали, не считая.

Молодого герцога выбрали отнести собранные деньги.

Он взошел в старый дом.

– Веселое общество, собравшееся пообедать насупротив вас, – сказал герцог в волнении, – поручило мне предложить вам средства для вкусного обеда.

И герцог опустил на тарелку восемнадцать луидоров.

– Крошки, упавшие со стола! – сказал муж с гордостью. – Я никому не даю права подавать мне милостыню! Для меня день имеет двенадцать часов, я богаче вас!

В эту минуту вошла его жена с грудным ребенком.

– Извините, – сказал герцог, – нам показалось, что обед ваш плох…

– Он лучше вашего: я обедаю с сознанием исполненного долга, с женой, что заставляет меня находить вкусными самые плохие блюда.

Герцог настаивал.

– Благодарю за доброе расположение, – продолжал отец семейства, – но, повторяю еще раз, я богаче вас!

В это время поэт, смотревший в окно, увидел, что ребенок бросился в объятия отца и осыпал его ласками. Прелестную картину представляли мужественный отец и нежный ребенок, бородатая голова и розовое личико. Они целовались, не обращая ни на что внимания.

Между тем ребенок прикоснулся к восемнадцати луидорам. Ему хотелось, чтобы отец взял их, потому что приятно иметь золото. Но отец остановил ребенка:

– Не трогай, золото обжигает руки беднякам.

И стал рыться в кармане.

– Вот два су, купи пряников или отдай шарманщику.

Потом снова начал просить герцога взять обратно восемнадцать луидоров.

– Ступайте себе обедать, заботясь не о тружениках, а о праздных людях.

И труженик снова сел за стол и снова опустил полуженную медную ложку в старую деревянную чашку.

Глава 6. Западня, или «Последняя мысль» Вебера [61]

– Смотрите внимательно, – сказал мне маркиз Сатана.

Отворилась дверь. Я увидел женщину за фортепьяно. Она играла «Последнюю мысль» Вебера. Ее слушал мужчина, куривший сигару и небрежно лежавший на канапе-помпадур из синеватого дерева с розовыми жилками и с белой обивкой, вышитой на пяльцах. Женщина была красива, с умильным напудренным личиком и с подкрашенными глазами. Мужчина был также красив и также напудрил лицо.

По-видимому, чета жила согласно, так как мужчина встал и поцеловал женщину в голову.

– Твое пристрастие к Веберу, Нини, нельзя не признать основательным.

– Но я также люблю Шуберта, Ребера, Мейербера.

– Да, но не Обера. Его приторная музыка не затрагивает души.

Женщина насмешливо взглянула на него.

– Так у тебя есть душа, Родольф?

– Есть ли душа?! Не одна, а даже две.

– Зачем?

– Чтобы обожать тебя.

Сладкий поцелуй прервал игру на фортепьяно.

– Вот, – сказал я маркизу, – приятно видеть такую семейную картину.

– Вы так думаете?

– Если только исключить запах разных духов.

– Что ж делать? Можно любить друг друга и в то же время иметь страсть к духам. Будем, однако, слушать.

– Нам нельзя терять время, – сказала вдруг женщина, – ты знаешь, Родольф, какие дела предстоят тебе на нынешний день?

– Да, но я заслушался твоей игрой. Сыграй «Серенаду» Шуберта. Она придаст мне силы идти к графине.

Я спросил у маркиза, по какому делу отправляется Родольф к графине, напутствуемый серенадой Шуберта.

Маркиз обещал, что мы это увидим.

Женщина сыграла серенаду, мужчина выкурил вторую сигару. Выпустив последнее облачко дыма, он опять поцеловал музыкантшу, взял шляпу и ушел.

– Помни! – крикнула она ему вслед. – Не оставляй у нее своего сердца.

– Ты с ума сошла! Разве не знаешь, что я люблю только тебя.

– Кстати, Родольф, я вчера видела Флерио, прозванную Земным Ангелом. Она рассказала мне историю жемчужного ожерелья, из которой нам можно извлечь пользу. Ты знаешь, она бывает у герцога Обаноса. Кажется, там она встретила светскую девушку и угадала ее имя: д’Армальяк. Но не станем гнаться за двумя зайцами. Ступай скорее к графине.

Мы отправились вслед за Родольфом к графине Рошмансе, провинциалке, живущей два месяца в Париже, потому что ей было скучно в ее замке в Бургундии. Она хотела насладиться Парижем, хотя бы в течение одной зимы. С ней приехал муж, но он не любит света и ложится спать в Париже, как в Бургундии, в половине девятого, вверяя жену соседям, которые открыли ей двери в мир благородных иностранцев. Графиня предалась всецело обществу и уже прославилась своей страстью к котильонам.

Родольф познакомился с графиней у одной мексиканской красавицы. Танцевали и вальсировали. Блеснули умом и сердцем. Обещали видеться – не у нее и не у него, а на всех более или менее американских балах. Он оставил в ее передней карточку: «Граф Родольф де Сен-Марк». Это выдуманное имя, но кому какое дело до того. В Париже некогда проверять акты о рождении. Бургундка не могла унизиться: она была графиня, и поклонником ее должен быть граф, притом с орденом, так как ее муж имеет орден Христа. Нельзя сказать, какие кресты имел граф Родольф де Сен-Марк: он носил бант, составленный из орденских лент всевозможных цветов. Графиня Рошмансе не сомневалась, что ее поклонник заслужил своей храбростью и умом все известные и неизвестные ордена. Она полюбила его до безумия. Муж очистил ему поле, отправившись в Бургундию взглянуть на свои виноградники, которые более или менее пострадали от утренних морозов в мае.

Между тем граф де Сен-Марк прибыл к графине. Мы не теряли его из виду. Графиня не отличалась красотой – что же хорошего нашел он в этом вздернутом носе? Правда, Роксолана имела своего рода достоинство: прекрасные глаза, у графини же они так малы, что едва видны. Губы, надо сознаться, были настоящими бургундскими губами: красные и сочные, точно виноградная кисть. Но это ничего не значит: подобная женщина не пара такому Антиною, каким был Родольф.

– Ах, мой друг, как я ждала вас! – вскричала графиня, бросаясь ему навстречу.

– Ах, как я вас люблю, Теодула! Но, вы знаете, обязанности света. Сегодня утром я уже виделся с двумя министрами. Революция разорила меня, и я должен позаботиться о своем состоянии.

– Думают ли влюбленные о деньгах?

– Ты права, Теодула, и потому со времени нашего знакомства я позабыл