Избранные произведения писателей Южной Азии - Такажи Шивасанкара Пиллэ

для вас сделали. Договорились? Ну, вот и хорошо. Мой муж его тоже очень любит. Когда друзей в гости зовем, непременно велит, чтоб готовили такой салат. А уж как Джагга его умел делать — ничего вкуснее, кажется, не ела. Секрет, видно, какой-то знал. Смотришь, бывало, кладет вроде бы все то же: зелень, фрукты, чеснок, специи, а попробуешь — объедение. Очень вкусно готовил! За месяц-то у меня теперь, скажу я вам, три банки топленого масла уходит. Для прислуги мы маргарин покупаем. Да только сами знаете, что за народ прислуга: хозяевам готовят на маргарине, а себе — на чистом топленом масле. Да, времена пришли, никому нельзя верить. А запирать на замок совесть не позволяет. Я так считаю: пусть едят, сколько влезет! Для меня здоровье дороже всего, до замков ли тут? И помогут ли замки-то? Вот взять хотя бы теперешнего нашего слугу Матхру. Он семь лепешек уминает утром, семь вечером. Сама считала. Кроме того, между завтраком и ужином ему еще, видите ли, два раза чай положен, да не пустой, а со сладостями. Ну, а что сделаешь? Терплю. Не уходит — и то ладно. А верить сейчас никому из прислуги нельзя. Да и этот: чуть что — тут же о расчете разговор заводит.

Муж тоже так рассуждает: «Ты, — говорит, — кинь собаке кость, она и лаять не будет. Так и здесь. Наняли-то мы его за семьдесят рупий в месяц, а сейчас уже платим сто, да и то, кажется, недоволен…» Вот Джагга совсем другой был человек — никогда ничего не требовал. Он ведь у нас почти как член семьи был. А мужа моего почитал, будто отца родного. Что ни прикажи, тотчас же исполнит. Два раза повторять никогда не приходилось. Очень надежный был человек! Да и то сказать, муж-то обращался с ним не как с прислугой, а вроде как с родственником. Потребуется тому, например, пятьдесят или даже сто рупий, тут же, бывало, отсчитает и вручит. Без всякой расписки.

А когда Джагга женился и привел в дом молодую жену, мы ему подарили две рубахи, пару штанов и теплый пиджак. Специально у портного заказали. «Что ж ты так деньгами-то соришь? — говорю я мужу. — Слуга — он слуга и есть. Дадут ему в другом месте на пять рупий больше — и ищи ветра в поле». А он мне: «Ты, — говорит, — знай свое дело. От того, что из колодца воду берут, он не опустеет. Кормит Джагга нас вкусно — такого искусного повара во всем городе не сыскать, ухаживает, как за малыми детьми. Что ж, я его и отблагодарить не должен?»

Помнится, в тот день, когда муж привел Джаггу в наш дом, сказал он мне: «Вот, Сумитра, нашел я слугу. Не отказывай ему ни в чем. Попросит чаю — дай ему чаю, да и сладостей не забудь. От того, что лишний фунт муки уйдет, мы не разоримся, зато слуга к нам привяжется, будет служить верой и правдой многие годы».

А Джагга стоит это у порога, смотрит испуганно. Глазищи большие — ну точь-в-точь как у лани, что попалась в западню… Словом, так оно и получилось, как говорил муж. Привязался Джагга к нашему дому. Может, потому, что был он тогда совсем еще ребенок. Взрослых-то слуг привязать редко удается. А ребенок — существо нежное, податливое, каким вылепишь, таким он и будет. Если уж животных дрессируют, то ребенка вышколить всегда можно. А научить его послушанию много способов есть.

Помните Джекки? Неужели не помните? Забыли, значит. Этого песика мы взяли у одного из наших друзей. Сначала он носился по квартире и лаял на всех без разбору. Но потом муж приучил его, и щенок ни на шаг от него не отходил. Так привязался, скажу я вам, что к вечеру, бывало, сядет у порога, навострит уши и ждет. Мимо проносятся десятки машин, но Джекки по звуку научился узнавать машину своего хозяина. Автомобиль еще только из-за угла показывается, а Джекки уже выскакивает во двор и мчится прямо к воротам. Вот так однажды и попал под колеса…

Сережки-то эти где заказывали? Очень милые, очень. И сколько стоят?.. Неужели? Бриллианты настоящие? Драгоценности ведь нынче дорогие. Купила я тут себе украшение для носа, бриллиантик в нем этакий крохотулечка, так вы знаете, сколько с меня содрали? Целых семьсот рупий. Я теперь даже носить боюсь. Когда был Джагга, шкатулка с драгоценностями никогда не запиралась и ни одной вещицы не пропало. А я такая рассеянная — цепочку то в ванной, то на журнальном столике забываю. Джагга, бывало, отыщет и тут же принесет мне. А сейчас такие слуги… Я все свои драгоценности положила на хранение в банк.

До этого Матхры у меня был другой слуга, Манса его звали. На вид такой степенный, молчаливый, казалось даже, что и языка-то у него нет. Но вот однажды подхожу я к дому с другой стороны, из переулка, и что, вы думаете, вижу? На крыше стоит Манса и сбрасывает кому-то вниз наши вещи: мои сари, костюмы мужа. Увидел меня — прыг в переулок и бежать, а напарник его — в другую сторону. Да-а времена пошли… Нанял слугу — глаз с него не спускай. Даже за порог выйти страшно: отлучишься на минутку, а вернешься к пустым стенам. Когда у нас Джагга служил, я и заботы не знала. Очень честный был человек…

Да вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь. Может, чай подогреть? Этот, наверно, остыл. Вот печенье, попробуйте. На рынке покупала, но вкусное. Свекровь моей Камалы печенье готовить мастерица. И ваниль в него добавляет, и орехи, и шоколад. В лавке покупаешь по восемнадцать рупий, а у свекрови Камалы не дороже пяти выходит. Джагга тоже печенье пек очень вкусное, пальчики оближешь; он частенько нас баловал, два раза в неделю — это уж обязательно. Но сам крошки в рот не брал. «Съешь хоть немного», — говорю, ему я. А он отвечает: «Нет, госпожа, не буду. Приучишься у вас печенье есть, а в другом-то месте отвыкать придется».

Кто ж знал, что он вот так покинет нас. Я и сейчас твержу: скажи он вовремя, может, и по-другому бы все обернулось. Но, видать уж, судьба, тут ничего не поделаешь! Очень он уважал хозяина. Вот и молчал, чтобы ничем его не огорчать. Кто ж думал, что такое может случиться? Откуда хозяину было знать, что у него на душе? Знала только я. Но Джагга молчал, зачем же мне беспокоить мужа?

Не так громко, пожалуйста. После обеда у нас все отдыхают, в