Избранные произведения писателей Южной Азии - Такажи Шивасанкара Пиллэ

их молитвы не достигают ушей всевышнего. Мать, видно, права. Бедняки тоже совершают намаз, но живется им все равно плохо. Зато богатые становятся еще богаче. Аллах воздает им сторицей за дорогие приношения.

Но ведь все люди созданы Аллахом. Почему же он осыпает своими милостями только богатых? Неужели — пусть сквозь сон — не слышит он плача бедных рабов своих?

Сердце Ноби было полно отчаяния. И снова ему вспомнился посланец божий. В ослепительно-белой накидке он восседал на таком же ослепительно-белом коне. Ах, если бы только он, Ноби, проснулся вовремя! Он лег бы на пути у ангела, рассказал ему о всех своих горестях и просил бы, умолял его, а если б ангел не стал слушать, повис бы у него на крыльях и полетел вместе с ним к престолу господню. Кричал бы изо всех сил, кричал бы долго-долго, пока не разбудил бы всевышнего.

Но теперь уже ничего не поделаешь. Случай упущен! Только сам господь бог может отпереть ларчик, где хранится их счастье, никто другой не может этого сделать.

Ноби снова лег. Халима потушила светильник, тоже легла и прижалась к сыну. В полутьме она не видела, что Ноби смотрит куда-то вдаль широко открытыми глазами, но сердцем угадывала его волнение.

— Спи, Ноби, спи, дорогой, — уговаривала она сына, гладя его по спине.

Ноби продолжал молча смотреть на небо. Лунное сияние, казалось, только сгущало мрак, царивший повсюду, как и в его душе. И вдруг — словно молния блеснула, словно в беспредельном просторе океана неожиданно замаячил остров, поросший высокими пальмами, — его осенила неожиданная мысль. Надо запустить змей, зацепить ниткой за ножку небесного трона и дернуть изо всех сил. Уж тогда-то всевышнему придется выслушать его!

На следующее утро Ноби позавтракал остатками ужина. Идти в лавку ему никак не хотелось, но пришлось уступить уговорам и настояниям матери.

— Ты должен сам заботиться о себе, — поучала его Халима. — Если будешь только надеяться на Аллаха, ничего не достигнешь в жизни.

Ноби машинально сворачивал бири, но мыслями он был на окруженной зеленью безлюдной полянке за местечком Пилкхана. Это здесь прятался он каждый день, убегая из лавки; предавался любимому занятию — запускал змей. Ни одна живая душа на свете не знала о его увлечении. Небо неудержимо манило мальчика. И вот Ноби смастерил воздушный змей. Он запускал его, повинуясь безотчетному стремлению слиться с небом, и змей дерзостно возносил весть о нем в голубые выси. Поработав час-другой, Ноби улизнул из лавки под предлогом рези в животе и бросился домой. На его счастье, мать куда-то ушла. Ноби обшарил полку с посудой и в одной из кастрюль обнаружил две аны, целое для него состояние. Зажав монеты в кулаке, Ноби помчался в Навабгандж, купил суровых ниток и побежал в джунгли, к заброшенной мечети. Здесь была пещера, где он хранил змей и катушку. Вот он, этот змей, ради которого он каждый день убегает из лавки; вот он, этот змей, который помогает оторваться от земли, соединиться с небом. Ноби не умел хранить секретов, но эту свою заветную тайну не открывал никому.

Схватив змей и катушку, Ноби поспешил на безлюдную поляну за Пилкхана. Там он надвязал нить и запустил змей. Чем выше поднимался он в небо, тем сильнее ликовал мальчик. Глаза его сияли, с лица не сходила блаженная улыбка. Сейчас он зацепится нитью за ножку небесного трона и рванет ее к себе.

Ноби спускал виток за витком, — змей казался все меньше и меньше. Но тут нитка кончилась, и восторг сменился горьким отчаянием. Нитка размоталась до последнего витка, а змей все равно виден, и, стало быть, не достал до трона господня. Ведь всевышний спит на своем троне в недосягаемой вышине, его не разглядеть простым глазом. Нужно еще много ниток, чтобы змей поднялся за облака, к самому трону всевышнего. Но даром ниток никто не даст, а где взять денег? Неужели ему так и не удастся поговорить с Аллахом? Мальчик взглянул на небо и застонал от сознания собственного бессилия. До сих пор пускать змей было для него забавой, развлечением. Но теперь все изменилось. Змей напоминал Ноби о его тяжелой жизни, а неудача с запуском предвещала новые жизненные невзгоды.

Немного погодя Ноби смотал катушку. Все равно ничего не получится, коротка нитка. Ею не зацепишь за ножку трона господня.

Ноби вернулся к заброшенной мечети, спрятал змей в тайнике и отправился домой.

Матери по-прежнему не было дома. Ноби тщетно ломал голову, где бы еще раздобыть денег. К матери с этой просьбой лучше и не обращаться — шкуру спустит. Еще неизвестно, что ему будет, когда она заметит пропажу двух ан. И все же Ноби никак не мог устоять перед соблазном попытать счастья еще раз. Ради осуществления своей цели он готов был на любые жертвы. Ноби перевернул все горшки, заглянул во все кастрюли, проверил все узелки на рваных одеждах, прощупал все складки — нигде ни пайсы. Да и откуда деньгам взяться? Того, что зарабатывает мать, едва хватает, чтобы не помереть с голоду. Где уж тут откладывать деньги?

И вдруг Ноби осенило: а почему бы ему не подработать на станции? Он ведь не раз видел, как ребята перетаскивают вещи пассажиров. Не мешкая ни минуты, Ноби помчался на станцию. Ждать пришлось довольно долго. Наконец подошел поезд. Поднялась беготня, суматоха. Ноби вытаращил глаза от удивления: какая огромная толпа, и все в разных одеждах. А сколько вещей! Возле вагонов горками громоздились ящики, чемоданы, баулы, узлы, корзины. Шум стоял оглушительный, и оглушительнее всех кричали кули: «Кому поднести вещи? Кому поднести вещи?»

Работы хватило на всех, вот только Ноби не повезло. Растерянный, едва сдерживая слезы, он метался с поднятыми ручонками от вагона к вагону. Некоторые пассажиры принимали его за попрошайку, говорили, что, мол, надо работать, труд облагораживает человека. Другие молча гнали его в шею.

Поезд ушел. В ожидании следующего Ноби думал о своей несчастной доле. Сейчас ему почему-то было особенно жаль и себя и мать. Никогда-то они не едят досыта, а то и целыми днями сидят голодные. О новой одежде и мечтать нечего, приходится носить какое-то убогое тряпье. Стены в доме держатся на честном слове, крыша стала как решето, не дай бог, пойдет дождь. Нет конца их бедам и несчастьям. Вот если бы он мог высказать свою просьбу всевышнему! Тогда бы все пошло на лад. Но мать не знает молитв, а самому ему не выучить арабские суры[144] и ракаты[145]. Конечно