Тиран Рима - Саймон Скэрроу

штандарты подразделений – святилище и склад одновременно. На первом этаже располагались конторы писарей, их канцелярские запасы и небольшое хранилище снаряжения – скромное, ведь городские когорты не предназначались для настоящих походов. Им редко приходилось облачаться в броню, разве что на парадах, да, когда нужно было разгонять толпу или усмирять уличные банды.

Второй этаж занимали дополнительные канцелярии, большей частью пустые. А верхний был отведён под жилище командира. Там имелись спальни, уборная, таблиний, небольшой триклиний и лестница, ведущая на крышу, откуда открывался вид на реку, площадь, казармы и убогие кварталы вокруг. Всё было аккуратно убрано, но чувствовалось – никто здесь по-настоящему не жил. На полках не было ни одного свитка, в спальнях – ни одежды, ни личных мелочей. Похоже, ни Тигеллин, ни Албаний даже не удосужились провести здесь хотя бы ночь.

Теперь всё изменится. Катон собирался жить в штабе, и не только потому, что командир должен быть рядом со своими людьми. Он хотел держать подальше от службы и опасных интриг тех, кто ему дорог – жену и друзей. Если когда-нибудь его попытаются снять с должности или арестовать, пусть делают это здесь, а не у него дома. Макрон, зная его характер, наверняка бы влез в драку, а это лишь добавило бы бед.

К тому же, командирские покои были вполне удобными, а вид с террасы – один из лучших, что можно было найти в Риме.

Он вышел из башни и продолжил обход лагеря. Большинство казарм, выходивших к Тибру, пропахли сыростью и затхлым воздухом. Стены покрылись разводами плесени. Солдаты реагировали на его появление вяло, без особого желания и без малейшего уважения. Их равнодушие и недовольство вмешательством нового начальства читались по лицам. Казармы явно убирали редко: грязь въелась в полы, доспехи и снаряжение валялись где попало, вместо того чтобы лежать в положенных местах.

Катона передёрнуло. Профессионала внутри него выворачивала такая небрежность. Эти бездельники получали то же жалованье, что легионеры, плюс регулярные подачки от императора – и в ответ демонстрировали срам и разруху. В легионе он бы не стерпел подобного ни дня, и теперь тоже не собирался – даже если сам не рвался на эту должность и надеялся недолго на ней задержаться. Вина лежала на прежнем командире и его офицерах, которые допустили, чтобы когорты превратились в такую халтуру. Если Тигеллин после этого собирался возглавить Преторианскую гвардию – боги весть, во что она превратится под его началом. Катон только надеялся, что там служили солдаты получше, чем эти оборванцы вокруг.

Амбар находился на противоположной стороне плаца. Когда-то это было тибрское зернохранилище, включённое в состав лагеря при постройке казарм. К счастью, древние строители соорудили приподнятый пол на кирпичных столбах, чтобы защищать припасы от влаги, крыс и наводнений. Маленькая армия кошек чувствовала себя здесь как в раю, пожирая любых грызунов, рискнувших сунуться внутрь.

Запасы зерна, масла и вина занимали лишь малую часть огромного здания, так что оно казалось пустым и гулким. Катон мысленно отметил, что стоит обсудить этот вопрос с Фульвием. Оставить склады почти пустыми – недопустимо. Он сразу заподозрил, что кто-то тихо сплавляет провизию на сторону. Если так – он быстро прикроет лавочку и влепит виновным всё, что позволят уставы. Судя по увиденному, людям и офицерам этих когорт не помешало бы усвоить немало таких наглядных уроков.

Кладовая интенданта тоже зияла пустыми полками. Конюшни, не видевшие ни лошади, ни сбруи, переделали под солдатскую столовую: длинные столы, лавки и углубления для костей игральных кубиков. В одном конце вытянулся импровизированная таверна – за стойкой стояли кувшины с вином и глиняные кружки, а за ними лениво возился лысый пузатый мужик, протирая тряпкой столешницу.

Когда Катон вошёл, горстка солдат за ближайшим столом вскочила и отдала честь.

Он не пил ничего с самого рассвета, и горло его изрядно пересохло. Заказав чашу вина, разбавленного водой, он сделал несколько глотков, осматривая помещение.

- Ты здесь главный? - спросил он у человека за стойкой.

Тот закинул тряпку на плечо и неторопливо подошёл поближе.

- Я только заведую местом. Концессия27 принадлежит трибуну Албанию. - Он осмотрел доспехи Катона и поспешно добавил: - Господин.

- Концессия, значит? То есть ты гражданский?

- Так точно, господин. Отслужил в Третьей когорте, потом на покой. Решил, что будет неплохо держать связь со старыми товарищами. - Он кивнул на сидевших за столом. - Половина из тех – мои бывшие сослуживцы.

- Вот как, - протянул Катон, не меняясь в лице. Он осушил чашу, поставил его на стойку и коротко кивнул. - Благодарю. - Затем вышел из бывшей конюшни.

У следующего барака он наткнулся на тех самых солдат, которых ранее инспектировал центурион. Осмотр, похоже, закончился: бойцы возвращались в свои помещения – усталые, потные, но собранные. И сразу было видно, что это люди другого склада. При его приближении они выпрямились, мгновенно встав по стойке «смирно». Их снаряжение блестело – ремни, шлемы, умбоны щитов сияли, как отполированные монеты.

Катон приказал одному из них вынуть меч. Тот подал оружие, и Катон поднял клинок к солнцу. Лезвие сверкало, острие было ухоженным, без пятен ржавчины, и по металлу поблёскивал тонкий слой масла, а меч вытаскивался легко, без заедания.

Он вернул оружие и в этот момент заметил, как к нему подходит центурион. Тот отдал честь.

- Господин, чем могу служить? - спросил он.

Катон смерил его взглядом. Мужчина был высок, возможно, на несколько лет старше его самого, но не больше сорока пяти. Стройный, с резкими чертами лица: густые брови, тёмные глаза, орлиный нос и выступающие скулы придавали ему вид хищной птицы. Стоял он прямо, плечи расправлены, доспехи начищены до блеска – образцовый солдат. Катон сразу понял: этот тип, как и Фульвий, явно из старых легионеров, переведённых в городские когорты.

Он прочистил горло и произнёс спокойно, с оттенком уверенной твёрдости.

- Я новый префект когорт, с сегодняшнего дня. Квинт Лициний Катон.

- Новый префект? - переспросил центурион, вскинув бровь. - Нам говорили, что командование от Тигеллина перейдёт к трибуну Албанию… господин.

- Этот приказ отменили несколько дней назад, - спокойно ответил Катон.

- Понимаю. - Центурион коротко кивнул, с тем фатализмом, что свойственен старым служакам, повидавшим всякое. Он похлопал себя по груди. - Центурион Авл Лемул, первая центурия Первой городской когорты, господин.

- Угадаю с трёх раз: бывший легионер? - усмехнулся Катон.

- Так точно, командир. Девятый легион. По крайней мере был там