Тиран Рима - Саймон Скэрроу

Албаний застыл, как вкопанный.

- Господин? Я… я не понимаю.

- Что тут непонятного? Простого, чёткого латинского тебе мало? Хочешь, чтоб я указал на твои недостатки по-гречески, на батавском или на каком-нибудь другом «варварском» языке, если тебе так удобнее? Нет? Тогда продолжу. Я прослужил в армии почти двадцать лет, и за все это время не видывал лагеря в таком дерьмовом состоянии. Казармы стыдно показать даже борделю в самых захудалых закоулках самой отсталой провинции империи. Солдаты – чуть лучше разве что на словах; неопрятные, медлят с выполнением приказов, один часовой настолько пьян, что встать не смог. Снаряжение убогое, и, смею предположить, далеко не в полном комплекте. Уровень многих офицеров ничуть не выше. А ты, Албаний, даже в собственных покоях не живёшь – предпочитаешь уют собственного дома и появляешься тут то пьяным, то в похмелье, так что думать нормально не в состоянии. По тому, что я увидел всего за пару часов, городские когорты – это логово кумовства, взяточничества и некомпетентности. С этим покончено – сейчас же.

Он уставился на офицеров, словно бросая им вызов. Кто-то отвечал дерзким взглядом, кто-то – презрением. Некоторые выглядели испуганными, а несколько даже не могли поднять глаза. Были и кивки одобрения и суровые лица, не выдававшие ничего. Материал для работы у него был, решил он. Но и гнилью надо было заняться – вырезать, если три когорты под его началом должны стать лучше. Нужен был показательный пример, чтобы люди поняли: он серьёзно настроен. Он повернулся к Албанию.

- Ты – позор для своего звания. Судя по бардаку в этом лагере, ты настолько далёк от стандартов, требуемых для исполняющего обязанности командира городских когорт, что мог бы провалиться в Большую Клоаку и никто и не заметил бы. Я бы не доверил тебе даже роль самого младшего центуриона. Член Юпитера, я бы и опционом тебя не сделал. Хочу, чтобы ты немедленно покинул лагерь. Ты отстранён от всех обязанностей до проведения дисциплинарного разбирательства по делу о бесчестном увольнении. Тебе запрещено входить в лагерь и общаться с офицерами или солдатами. Любой, кто будет иметь с тобой дела и о чём-то мне станет известно – будет наказан. Убирайся!

Албаний повял под натиском обвинений нового командира. Глаза его вылезли из орбит, челюсть дрожала; он сглотнул и выкрикнул в ответ:

- Да кто ты такой во имя Плутона, чтобы так со мной говорить? Я тебя не знаю. Никогда о тебе не слыхал. Подожди, пока мой друг Тигеллин услышит об этом – он тебя сметёт, раздавит, как жалкое насекомое.

- Тишина! - рявкнул Катон, сделав два шага вперёд и замер в считанных сантиметрах от распластанной, опухшей физиономии Албания. Он с удовлетворением увидел, как тот отшатнулся. - Иди к своему дружку, да посмотри, чем это кончится. Меня напрямую назначил Цезарь. Хочешь оспорить – подай жалобу ему самому, милости прошу. Кто я? Я настоящий солдат, а не какой-то пьяный хмырь, притворяющийся воином. Убирайся сейчас же, пока мне не придётся вытолкать твою жирную задницу через ворота на глазах у всего лагеря.

Албаний обернулся, в поисках поддержки у своих подручных, но никто не осмелился навлечь на себя гнев Катона.

- Трусы вы, - плюнул он. - Я ещё вернусь. И когда придёт этот день – вы об этом пожалеете. Клянусь. - С этими словами он протиснулся к двери и вышел.

Наступила натянутая тишина, пока шаги удалялись, и Катон возвратился на своё место под бюстом императора. Голос его стал тише, но острым и непреклонным тоном он продолжил.

- Думаю, Албаний не будет последним, кто потеряет здесь место. Я дам каждому из вас честный шанс доказать, что вы достойны своего звания. Те, кто не выдержит, будут заменены. То же самое касается и рядовых. Мы – часть римской армии. Наш император и наш народ полагаются на нас, чтобы поддерживать порядок на улицах и в окрестностях города. Мы их не подведём. Когда я с вами покончу, городские когорты встанут вровень с преторианцами и станут образцовыми подразделениями Империи. Я не приму что-либо меньшее.

- Если кто-то из вас не в состоянии или не хочет соответствовать этим стандартам, советую подать в отставку до конца дня. Остальным обещаю: лагерь будет управляться твёрдой рукой. Будет дисциплина. Будет порядок. Будет опрятность. И будет жёсткая подготовка. Я заставлю вас потеть так, чтобы у вас болело в тех местах, о которых вы и не подозревали, и проклинать меня от рассвета до заката, день за днём…

Он сделал паузу, чтобы убедиться, что каждый понял, что его ждёт.

- Через час пройдёт полная проверка всех трёх когорт и их казарм. - Разойдись! - Закончил он.

******

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

- Хмм… - проворчал Требоний, окидывая взглядом префектские покои. - Неплохо. Думаю, из этого можно сделать удобное логово, господин. Лучше, чем некоторые приживалки в Британии, где нам приходилось жить, но хуже, чем обстановка на вилле.

В последней фразе слышалась тень обиды, и Катон уловил её без труда. В письме к Клавдии он просил прислать Требония в лагерь; он надеялся, что оба они вернутся на виллу, как только он аккуратно сумеет отвадить Нерона от поиска нового командира городских когорт. Это потребует такта: нельзя делать себя совершенно незаменимым, но и исполнять службу так плохо, чтобы разозлить Нерона и подыгрывающего ему Тигеллина. Между тем дел хватало – нужно было поднять людей до должного уровня.

Требоний появился у кухни в подвале башни.

- У начальника тут никаких запасов, - доложил он.

- Ничего удивительного. Тигеллин и Албаний почти не показывались здесь. Я сниму у банкира на Форуме немного монет – закупишь провизию. - Катон задумался на миг. - Хочу, чтобы ты готовил все мои блюда. И всё, что купишь для кладовой, храни здесь, в штабе. Пока так.

Требоний приподнял бровь:

- Вы ждёте неприятностей, господин?

Катон помедлил, прежде чем открыть ординарцу свои опасения. Отравления – привычное средство политической борьбы в Риме. В городе, где эпидемии и лихорадки часты, яд добыть и подмешать было проще простого, а последствия легко выдать за естественную болезнь. Ему было неловко просить Требония поставлять еду в таком режиме, но его назначение не всем в Риме пришлось по вкусу – некоторые весьма влиятельные люди не станут избыточно переживать, если с ним что-то случится. Пусть Албаний и удалён, но в рядах офицеров