Тиран Рима - Саймон Скэрроу

форму, достойную человека, который ими командует. Кроме того, ты лично отвечаешь за честность административных дел твоей когорты. В ближайшие дни я проверю отчётность всех трёх когорт. Если найду хоть одно доказательство коррупции у тебя – взыщу недостачу из твоего же кармана. В противном случае передам тебя под суд за казнокрадство. Свободен.

Пантелла открыл рот, чтобы возразить, но Катон вскинул руку и резко ткнул пальцем в дверь.

- Я сказал, свободен! Вон!

Кровь отхлынула от лица трибуна. Он застыл на секунду, потом резко повернулся и, гремя калигами, вышел из таблиния, оставив дверь открытой.

Катон глубоко вдохнул и приготовился к самой тяжёлой беседе за день. Он знал таких, как Макрин. Людей, которые пользуются властью, чтобы вымогать взятки и набивать кошель, не задумываясь о том, что творится с их солдатами. Те вынуждены терпеть – или же получать наказание. С тех пор как Катон получил своё первое командование, он всегда выкорчёвывал таких паразитов при первой возможности, заменяя их честными и достойными людьми.

Он откашлялся и повысил голос.

- Центурион Макрин! Войти!

В дверях появился громила с физиономией, будто высеченной из гранита. Он был широк в плечах, массивен, словно чемпион по борьбе. Или, поправил себя Катон, скорее кулачный боец: широкий приплюснутый нос, покалеченные уши и шрамы на лице говорили сами за себя. Тёмные волосы с проседью, глаза – почти чёрные, глубоко посаженные под тяжёлым надбровьем, блестели хищно. На нём была туника из дорогой ткани с серебристым дубовым орнаментом на манжетах, поверх – сверкающие кожаные ремни, у пояса – меч. В левой руке он держал центурионский витис – виноградную лозу с резной волчьей головой из слоновой кости. Несмотря на габариты, двигался он легко, почти по-кошачьи – и Катон отметил про себя, что перед ним опытный боец. Толстые губы расползлись в самодовольной улыбке.

- Вы хотели меня видеть, господин? Чем могу быть полезен? - небрежно спросил он, уже потянувшись к табурету.

Катон на миг опешил от такой наглой самоуверенности, но быстро взял себя в руки.

- Смирно! - резко бросил он. - Перед своим командиром стой как положено!

Макрин выгнул густую бровь, ухмыльнулся, но встал, изобразив что-то вроде строевой стойки. Глаза уставились в пустоту перед собой.

Катон некоторое время молча рассматривал его. Каждая деталь только подтверждала первое, неприятное впечатление. Этот человек был не просто заносчив – за грубой уверенностью чувствовался ум, опасный тем, что сочетался с холодной наглостью. С таким следовало действовать осторожно.

- Насколько я понимаю, трибун Пантелла фактически передал тебе все свои обязанности, и ты, по сути, командуешь Третьей когортой.

Макрин изобразил удивление.

- Не думаю, что это справедливое описание, господин. Трибун человек занятой. Я лишь исполняю его распоряжения и занимаюсь текущими делами – как и любой добросовестный подчинённый.

- Добросовестный? - хмыкнул Катон. - С твоей стороны это, мягко говоря, высокопарно сказано. Более точное слово – «продажный». Отрицаешь, что используешь своё положение, чтобы набивать карманы мошенническими схемами?

- Например? - спокойно отозвался Макрин, чуть склонив голову, с видом человека, которому скучно слушать нравоучения.

- Выдача жалованья за уволенных солдат. Сбыт одежды, снаряжения и продовольствия когорты твоим «чёрным» покупателям. Взятки от твоих подчинённых за поблажки, отсрочки и продвижение… Ну? Что скажешь? - рявкнул он.

Макрин наклонил голову, взвешивая ответ.

- Говорю, что у кого-то слишком буйная фантазия, а может, и злой умысел – распускать такие низкие клеветнические слухи обо мне.

- Отрицаешь? - прищурился Катон.

- Разумеется, господин, - беззастенчиво произнёс Макрин. - Более того, прошу вас представить доказательства этих обвинений.

- Доказательства, да? - Катон потянулся к вощёной табличке, где делал пометки, и перевернул её. - Посмотрим. Начнём с заявки на зерно. По учётам, ты за последний год снял из императорских амбаров запасов, достаточных, чтобы дважды укомплектовать хранилища твоей когорты. А на деле – едва хватает, чтобы прокормить твоих людей более чем на пару дней. Как объяснишь расхождение, центурион?

- Причин немало, командир, - загладил Макрин спокойно. - Во-первых, у нас, к сожалению, находятся негодяи, которые воруют со складов. Это подтверждается журналами взысканий когорты. Во-вторых, у нас были наводнения от Тибра – приливы губят значительную часть зерна. Это тоже отражено в отчётности. В-третьих, периодически нас донимают крысы: едят зерно и портят то, что остаётся… Если хотите, господин, я могу сходить в свои покои и принести документы, подтверждающие мои слова. - Он жестом указал на дверь, словно прося разрешения выйти.

Катон подумал – возможно, стоило бы поймать его на слове, но было уже ясно, что Макрин хитёр и умеет прикрывать следы фальшивой отчётностью. Нетрудно приукрасить масштаб потерь из-за паводков или грызунов, если вообще были какие-то серьёзные потери. Пришлось менять тактику атаки.

- Это будет делом нехитрым: проверить журналы взысканий, опросив самих солдат. Если, скажем, выяснится, что их на самом деле не наказывали или карали по другим причинам, то тебе будет сложно объяснить расхождения в отчётности.

- Полагаю, так и будет, господин. Если эти расхождения и есть –пройдите, расспросите тех, кого обвиняли и наказывали за воровство. Уверен, они подтвердят мои слова. Точнее – подтвердят официальную запись. В этом я не сомневаюсь.

Макрин принял вид уставшего учителя, объясняющего простую истину медлительному ученику, и у Катона взыграла злость. Нет сомнений: центурион контролировал людей, чьи имена фигурировали в журнале взысканий. Либо те боялись его и подтвердили бы его показания, либо были его подручными и получили взятку, чтобы их имена внесли в журнал ложно.

- Поверь, Макрин, - сказал Катон ровно, - я с ними поговорю. Я также внимательно просмотрю все документы, и тебе придётся отвечать за любое несоответствие.

- Вероятно, в записях могут быть пробелы, господин. Это не удивительно. Но даже мелкие расхождения – не хуже, чем в любой другой части армии. Делать из одного вашего офицера показательный пример на основании подобных вещей – это скорее удар по вашей репутации. Кто-то может сказать, что вы придираетесь мелочно и используете подчинённого в качестве козла отпущения за неумения тех, кто тогда командовал. Я этого не утверждаю, но другие могут. К тому же Тигеллин вовсе не обрадуется, если ему запятнают репутацию подобными обвинениями. А раз у него ухо при императоре, интересно, кто окажется в худшем положении, если вы полезете дальше? - центурион приподнял бровь.

Катон сдерживал нарастающее раздражение. Макрин явно хорошо прикрывал следы и был бы опасным противником, если идти в атаку