Изамбард Кингдом Брюнель - L. T. C. Rolt

Когда корабль перешел в руки компании, оказалось, что три четверти работ еще предстоит выполнить, прежде чем он будет готов к спуску на воду. Прошлое было уже не вернуть, и компания принялась за работу, чтобы завершить незаконченное дело. Все, кто был связан с предыдущими операциями, отказывались помогать, но только на самых невыгодных условиях и за самое непомерное вознаграждение. Ничего не оставалось делать, как подчиниться, ведь у бригадиров были чертежи и детали рабочих планов, они были подготовлены к работе, а на их места могли прийти только люди, прошедшие аналогичную подготовку и получившие опыт. Был назван срок, когда все работы будут завершены. Он был превышен на много месяцев, и компания просуществовала в качестве судостроителя в три раза дольше, чем предполагалось.

Бригадиры, о которых идет речь, несомненно, были людьми Рассела, Диксоном и Хепуортом, которые отвечали за инженеров-механиков, строивших лопастные двигатели, и корабельных мастеров соответственно. Они были рука об руку с Расселом, и можно с уверенностью предположить, что эта политика неприкрытого вымогательства проводилась не по их собственной инициативе и не только ради их личной выгоды. Кому и в какой степени она была выгодна - вопрос, на который пока нет положительного ответа, хотя по результатам можно сделать предварительные выводы. Очевидно, что залогодержатели и кредиторы Рассела не были заинтересованы в том, чтобы "Истерн Стим" поскорее заняла верфь. С другой стороны, Скотт Рассел, как мы увидим далее, сумел вернуть свое состояние самым чудесным образом. Как именно ему это удалось, как он сумел уклониться или удовлетворить своих кредиторов - загадка, которая, что неудивительно, до сих пор ускользала от самого кропотливого расследования. Но следует подчеркнуть, что, хотя его кредиторы имели право на переуступку его активов в момент согласования схемы в феврале 1856 года, они не имели права претендовать на любые последующие гонорары или прибыли, которые он мог бы получить лично. Действия Рассела, действительно, были столь же проницательны, сколь и беспринципны. Тот же ход, который позволил ему безнаказанно расторгнуть контракт, также позволил ему вымогать у несчастной Eastern Steam деньги, которые его кредиторы не могли тронуть.

Какими горькими должны были быть эти месяцы для Брюнеля. Никогда, как он говорил в самом начале, он не приступал к реализации проекта, на который он поставил столько репутации или которому он посвятил себя и тех, кто верил в него так глубоко. Однако теперь он и его соратники попали в ловушку, из которой не было выхода. Зная его, мы не можем представить себе черные глубины унижения, в которые он, должно быть, погрузился, пока на берегу Темзы форма его "великой крошки", как он ее называл, росла с мучительной медлительностью, в то время как драгоценная кровь капитала, которая должна была вывести ее в открытое море, высасывалась пиявками из "Миллуолла". К счастью, в эти темные часы он не испытывал недостатка в верных друзьях и соратниках. Учитывая все обстоятельства, злополучный совет директоров, и в особенности его председатель Хоуп, хорошо его поддерживали. Были и его собственные помощники-инженеры, и, несомненно, неутомимый старый воин, капитан Кристофер Клакстон, r.n. Затем на сторону измученного инженера встал еще более грозный боец, верный оруженосец многих кампаний - Дэниел Гуч, назначение которого на должность помощника директора утвердили в октябре 1856 года. Когда в 1857 году на корабль были назначены капитан и главный инженер, Брунель приобрел еще двух верных поклонников и союзников. Ими стали капитан Уильям Харрисон, бывший сотрудник компании Cunard, и Александр Маклеллан. Больше всего порадовало то, как Роберт Стефенсон поддержал Брюнеля.

На протяжении всей своей карьеры два величайших инженера того времени почти постоянно противостояли друг другу на публике, но ни один из них не позволил этому ни в малейшей степени повлиять на их долгую и нерушимую дружбу. "Очень приятно, - писал Брюнель после вечера, проведенного со Стивенсоном в мае 1846 года, - посреди наших непрекращающихся личных профессиональных споров, доведенных до крайнего предела честного противостояния, встретиться с ним на совершенно дружеской ноге и обсудить инженерные вопросы". Когда Стефенсону понадобилась его поддержка и совет во время спуска первой огромной трубы моста Britannia Bridge через реку Менай, Брюнель отменил все свои дела и поспешил на север, чтобы быть рядом с другом. Теперь, будучи печальным и одиноким вдовцом, страдающим от нехватки здоровья, великий современник Брюнеля сполна вернул этот долг, часто навещая "Миллуолл" и отправляя ободряющие письма, когда сам был слишком болен, чтобы делать это. Хотя образование и богатство придали Роберту Стивенсону лоск, которого так не хватало его отцу, он никогда не терял тех качеств проницательной оценки и прямой речи, которые были присущи ему от рождения. Ему хватило одного визита в "Миллуолл", чтобы оценить по достоинству приспешника Рассела, Диксона. "Мне очень не нравится его лицо", - писал он потом Брюнелю. Я чувствовал, что считаю своим долгом отнестись к его предложениям безразлично".

О степени пренебрежения Рассела своим контрактом говорит тот факт, что, несмотря на все трудности и обструкционизм в Миллуолле, работа над корпусом великого корабля шла фактически быстрее, чем раньше. В конце июня 1857 года Брюнель мог сообщить, что, за исключением кормовой стойки, винта и винтового вала, корабль готов к спуску на воду и что эти работы будут закончены через месяц. Однако, к сожалению, подготовка к спуску на воду была далека от завершения. Из-за противодействия Рассела и тактики проволочек, а также затянувшегося спора о собственности, только в январе 1857 года контракт на спуск на воду и люльки был передан Томасу Тредуэллу, железнодорожному подрядчику из Лондона и Глостера. Когда стало ясно, что строительство спусковых путей не может быть завершено к истечению оговоренного компанией срока аренды, Брюнель написал Йейтсу письмо с просьбой договориться о продлении срока. Из ответа Йейтса ясно, что, хотя Расселу было выгодно, чтобы корабль оставался в Миллуолле, его залогодержатели и кредиторы уже давно пришли к выводу, что это им точно не выгодно и что чем скорее они увидят корму корабля, тем лучше. Мистер Фрешфилд и я, - писал измученный секретарь,

Сегодня в течение нескольких часов мы обсуждали с господами Мартином и Стивенсом вопрос о том, чтобы продолжать занимать помещения и завод в Миллуолле. Максимум, к чему мы пришли, - это то, что мы должны неумолимо сдаться 15 октября, причем денежные условия еще не согласованы. При таком раскладе спуск корабля