Томек на Аляске - Мацей Дудзяк

Вильмовский сжато пересказал все, что они обнаружили с Красным Орлом. На мгновение воцарилась тишина, которую прервал Новицкий.

— Ну, теперь ясно как божий день, что все, что с нами приключалось по дороге, не было случайностью, включая и сегодняшние события.

— Ясно и то, что мы имеем дело с хорошо организованной группой, говорящей по-русски, — добавил Томек.

— Отец моей матери рассказывал, что в давние времена, когда на земле моего народа еще не было белых американцев, единственными, кто торговал с индейцами, инуитами и алеутами, были люди из-за Большой Воды, — вступил в разговор Большая-Вода. — В обмен на меха и шкуры диких зверей они продавали нам оружие, патроны и такие вот кругляши, которые белые называют монетами, с непонятными моему народу знаками. — Тлинкит держал в руке китайскую монету, которую Томек уже видел раньше в деревне.

— Пусть мой брат говорит дальше, — попросил Вильмовский.

— Отец моей матери рассказывал, что люди из-за Большой Воды жили на побережье в поселениях, построенных из дерева и камня, и одно из них было в том месте, которое американцы назвали Заливом Джеймса Кука.

— А чтоб меня кит сожрал! Так это же как раз там, куда и удирают эти бандиты! — внезапно не выдержал Новицкий.

— Стало быть, направление дальнейшего пути у нас определено. К сожалению, без лодок это займет немного больше времени, хотя, по моим расчетам, мы не более чем в двух-трех часах ходьбы от Залива Кука, — подвел итог Томек.

— Верно, — подтвердил Большая-Вода.

Разведчики вернулись, не принеся никаких тревожных вестей. Караул сменился. Лагерь потихоньку погружался в сон. Томек, Салли и Красный Орёл еще сидели у костра. Навахо подбросил дров, и огонь, вспыхнув, дохнул приятным теплом.

Салли вперила в мужа пытливый взгляд. Она знала его слишком хорошо, чтобы не понимать: что-то его гложет.

— Происходит что-то, о чем я должна знать? — с тревогой спросила она.

— Кроме того, что мы преследуем гораздо более многочисленную, хорошо вооруженную и организованную группу, — ничего особенного.

— Не говори глупостей! Не нужно напоминать мне о нашем положении, оно и так очевидно, — отчитала мужа Вильмовская.

— Ты права. Прости. Есть кое-что, — признался Томек. — Сегодня, когда мы с Красным Орлом стояли там, наверху, и я в очередной раз увидел, на что способен белый человек, у меня внутри все содрогнулось и дрожит до сих пор.

— Говори, любимый.

Томек вздохнул, словно с трудом сбрасывая с себя непосильную ношу.

— Когда я был маленьким мальчиком, еще в Варшаве, я зачитывался романами Карла Мая о доблестных апачах, злых белых и благородном Олде Шеттерхенде. Но когда я познакомился с Красным Орлом и узнал о судьбе навахо и апачей, все эти романтические истории оказались далеки от реальности. Сейчас это чувство еще больше обострилось.

— Признаться, я не понимаю, Томми, — девушка покачала головой.

— Я о том, что мы приезжаем в какую-то далекую страну, охотимся на диких зверей, называем местных экзотическими, а ведь это мы… экзотичны для этих мест и коренного населения. Мы не уважаем их права, отбираем землю, запираем в резервациях, запрещаем им верить в собственных богов, а в лучшем случае, как это было с Красным Орлом и его соплеменниками, возим по Европе, показывая, как каких-то диковинных зверей, на потеху публике. И все это во имя того, что мы возомнили себя лучше всех, а после себя оставляем, как здесь, на этом холме, лишь выжженную землю. — Томек говорил слегка повышенным тоном, и щеки его покраснели от волнения.

Наступила тишина, которую прервал навахо.

— У моего брата красное сердце. Если бы больше белых были такими, как мой брат, мир выглядел бы совсем иначе, — произнес он с необычайной серьезностью.

— Есть и другие, такие же, как ты, любимый. Твой отец, Смуга, Тадек, — говорила Салли, обнимая мужа. — В вас вся надежда, и в тех, кто берет вас, тебя, за образец для подражания, а я тому лучший пример!

— Я бы хотел, чтобы ты была права, поверь мне, я очень хотел бы, чтобы во всем, что ты говоришь, ты была абсолютно права!

— Да ложитесь вы наконец спать! — раздался вдруг приглушенный голос Новицкого. — Кто прав, кто виноват — в ближайшие дни решат наши стволы да кулаки, а чтобы силенки были, надо как следует выспаться! А ну, по койкам!

— Святые слова, капитан, — признал Томек и, немного успокоившись, прижался к Салли.

***

С рассветом в лагере поднялся переполох. Индейцы хватались за оружие, что-то выкрикивая на своем языке.

Красный Орёл, сдвинув брови, вслушивался в речь тлинкитов, а затем, повернувшись к полусонным друзьям, коротко бросил:

— Идемте! Быстрее!

Они тотчас вскочили на ноги. Навахо ускоренным шагом шел за последним из тлинкитов. Томек и Салли пытались не отставать, а Новицкий, что-то бормоча себе под нос, заметно от них отстал.

Они шли тем же путем, которым накануне Вильмовский с Красным Орлом добирались до следов кострищ. Однако в какой-то момент индеец, огибая глубокий бурелом, резко свернул вправо и скрылся в невидимой до того расщелине среди скал.

Светало. Скальная расселина внезапно обрывалась завалом из сильно обгоревших стволов, которые после пожара распались на куски и заблокировали узкое ущелье. Томек, по примеру Красного Орла, взобрался на невысокий гребень и помог подняться Салли. Сверху доносились полные волнения крики тлинкитов.

В нескольких метрах над завалом их глазам предстало необычайное зрелище. Скальный уступ, на который они взобрались, оказался своего рода галереей, способной вместить десяток взрослых мужчин. Отсюда можно было безопасно наблюдать за заваленным обломками деревьев каньоном.

Одного взгляда вниз со скального уступа хватило Томеку, чтобы понять причину возбуждения индейцев. Каньон превратился в ловушку: на его дне, глухо рыча, метался белый медведь[127]. Небольшие уши, относительно маленькая голова и короткий хвост отличали его от других медведей Северной Америки.

Белая, почти прозрачная шерсть отражала первые лучи солнца, проникавшие в долину, где разыгрывалась настоящая драма.

Медведица вела себя очень нервно, к тому же обеспокоенная присутствием людей. Причина была ясна: вокруг могучей матери беззаботно бегали два маленьких, всего нескольких месяцев от роду, медвежонка.

— Должно быть, пожар загнал их в эту ловушку, — с грустью констатировала Салли.

— А потом сгоревшие деревья завалили выход, — добавил Томек.

— Красный