Жабья царевна - Екатерина Валерьевна Шитова

улыбнулась, вот только улыбка вышла холодной. Девочка уткнулась личиком ей в грудь, ожидая, что мать сейчас накормит ее, сильно проголодавшуюся. Но “мама” пахла вовсе не молоком, а трупной сладостью и озерной водой. Девочка захныкала, и Неждана, крепко обхватив ее тельце, стала спускаться вниз по крутому берегу – туда, где с ласковым шелестом плескалась о берег вода. Нежить по-прежнему сидела на берегу и жамкала склизскими губами, утробно квакая время от времени.

Неждана зашла в воду, нарядное платье намокло, поплыло следом за ней по воде темным пятном. Она скинула с девочки пеленку и распашонку, Уленька, почувствовав озерную прохладу, сморщилась и расплакалась. Тонкий голосок разнесся далеко по водной глади, над которой уже повисла туманная дымка. Неждана остановилась, погладила девочку по мягким темным волосам.

– Не плачь. Скоро ты станешь такой же, как я. Я стану тебе матерью, Уленька. Мы с тобой всегда будем вместе.

Девочка отчаянно завизжала, когда холодная вода коснулась ее голых ножек, но Неждана не останавливалась – осторожно шагая по илистому дну, она заходила все глубже.

И тут нежить на берегу соскочила со своего места, выгнула спину дугой и зашипела, скривив огромный рот. Неждана обернулась и увидела жабу, сидящую не берегу. Но это была не обычная жаба, каких на Зеленом озере было несметное число. Эта жаба смотрела на Неждану человечьими глазами, а потом начала раздуваться, увеличиваясь в размерах. Коричневая бугристая кожа надулась, словно шар и лопнула с мощным хлопком, отчего девочка, сидящая на руках Нежданы, вздрогнула и зашлась плачем.

Вместо жабы на берегу появилась темноволосая женщина. Она испуганно и удивленно озиралась по сторонам, но увидев Неждану с ребенком, стоящую по пояс в воде, бросилась к ней, протягивая руки:

– Не губи дитя, Неждана! Остановись! – закричала она высоким голосом.

Неждана взмахнула рукой, и по озеру к берегу пошла высокая волна, она сбила женщину с ног, отбросила ее назад, к пологому берегу.

– Кто ты такая? Откуда взяла жабью кожу? – спросила Неждана низким, властным голосом.

Иринушка сидела в воде, тяжело дыша, не сводя глаз с внучки. Лицо ее исказилось от боли и страдания. Она успела добраться до Зеленого озера в последний момент. А что бы было, если б не успела? Даже думать об этом было невыносимо, страшно.

Иринушка перевела взгляд на Жабью царевну. Впервые она видела ее так близко. Женщина ахнула, прижав ладони к губам, сердце застучало в груди громко и неистово. Все от того, что эта красивая, высокая, темноволосая девушка была похожа на Василису так сильно, как будто у них было одно лицо на двоих. Они были похожи, будто двойняшки, и это тоже было не иначе, как частью ее проклятья.

– Доченька… – прошептала Иринушка.

– Чего ты там шепчешь? Говори, кто ты такая! – закричала Неждана.

Иринушка с трудом поднялась на ноги. Промокшая насквозь одежда стала тяжелой, потянула книзу, потоки воды потекли по ней тонкими ручьями. Жабья царевна медленно шла к ней, и вода вокруг нее пенилась и вздымалась волнами. Ног Иринушки что-то коснулось, она глянула вниз и вскрикнула от ужаса – под водой плавали жабы, и было их так много, что они переплетались друг с другом, свивались в клубки. Она выскочила на берег, отряхиваясь, ей казалось, что жабы проникли под одежду и сейчас касаются ее кожи своими холодными, бородавчатыми телами.

– Кто ты? – снова спросила Неждана, взгляд ее потемнел.

Иринушка вздрогнула, подняла бледное, испуганное лицо и ответила:

– Я твоя мать…

– Что? – гаркнула Жабья царевна, нахмурившись.

Крик ее прозвучал так громко, что на несколько мгновений все вокруг смолкло, даже вода перестала плескаться о берег. Только маленькая Уленька все кричала и кричала от голода и страха. Неждана сморщилась, положила ладонь на лицо девочки, и та умолкла, закрыла послушно глаза, как будто уснула.

– Прошу, не трожь дитя! – взмолилась Иринушка, – я все тебе расскажу, во всем покаюсь, только не губи девочку! Она ни в чем не виновата.

Неждана вышла на берег, положила спящую Уленьку у самой воды и вновь взглянула на незваную гостью. Взгляд ее был полон ненависти, брови сурово нахмурились, губы сжались. Иринушка проглотила комок, подступивший к горлу, прокашлялась и заговорила:

– Много лет назад я родила тебя, будучи незамужней девицей, родила в тайне от всех. Чтобы избежать людской молвы и позора, я отнесла тебя сюда, к Зеленому озеру. Отнесла и оставила.

– Но почему? – в голосе Нежданы послышалось искреннее удивление.

Иринушка сжала кулаки, ногти больно впились в мякоть ладони.

– Потому что ты могла мне сломать всю жизнь. Родить незамужней – это ведь хуже смерти.

– Ты меня совсем не любила? – Неждана пристально посмотрела на Иринушку.

– Любила, но…

Женщина всхлипнула, не зная, как выразить словами свое раскаяние.

– Но себя ты любила больше, – закончила за нее Неждана.

– Нет! – яростно воскликнула Иринушка, – Просто тогда я еще совсем не умела любить по-настоящему.

Иринушка почувствовала, как ослабели от сказанного её ноги. Она пошатнулась, но удержалась, не упала. Неждана усмехнулась, покачала головой.

– А зачем ты сейчас сюда явилась? Решила прощение мое вымолить? Чтобы тебе жить стало легче? – язвительно спросила она.

– Нет. Я за внучкой пришла, – прошептала Иринушка, – Василиса – моя дочь, она твоя родная сестрица. А Уленька – моя внучка и твоя племянница.

По щекам женщины потекли крупные, прозрачные слезы. Глухие рыдания вырвались из груди, тело затряслось. Иринушке стало так худо, что в голове ее мелькнула мысль, что она сейчас просто умрет от терзающих чувств.

– Молю тебя, не губи ни в чем не повинного ребенка!

Неждана смотрела на нее глазами Василисы, но все же они были другими. Никогда Иринушка не видала, чтобы в человеческом взгляде было столько ненависти и зла. Если бы пламя, горящее в глазах Нежданы, вышло наружу, оно вмиг спалило бы все вокруг дотла.

Но чем ближе подходила к ней Жабья царевна, тем сильнее менялось ее лицо. Красота, которая поразила Иринушку, испарилась, и теперь на на нее уставилось истинное лицо нежити, которое пугало ее. Его и лицом-то сложно было назвать – так, жуткая маска, лишь отдаленно похожая на человечий облик. Серо-зеленая кожа местами сгнила до кости, нос впал, губы иссохли, обнажив большие черные зубы, глаза застыли и страшно выпучились – такой была ее загубленная дочь. Нежить, взращенная другой нежитью!

Неждана склонилась над трясущейся Иринушкой, в ноздри которой ударил приторно-сладкий запах гнилой плоти и озерной воды.

– Страшно тебе, маменька? Страшно с такой дочкой рядом стоять? – спросила Неждана.

– С-страшно, д-дочка, – прошептала Иринушка, заикаясь на каждом слове, – Н-но я